Причитая:
- Да что ж это, за жизнь! Не океан, а проезжая дорога! – Панин выбрался из люка и обалдел.
Палуба «Скитальца» по наличию людей на квадратный метр опять напоминала сельскую ярмарку, только без лавок и каруселей. Здесь были все, даже стенающий, охающий и бережно держащийся за бок Бердыш. Единственно, что вахтенные твердо стояли по местам, но ощущалось, какой ценой им это достается. Детишки обосновались на крыше носовой рубки, рядом пристроились мамаши, пацаны красовались на салингах, выбрав на данный момент самое выгодное место, остальные свободные от вахты и просто свободные собрались в районе правого крамбола. И все оживленно переговаривались. На палубе стоял гам как на торгу. И над всем этим горделиво возвышался вахтенный офицер Акимка, опять на бушприте и с подзорной трубой.
- Убью мерзавца, - сказал Панин и, наверное, даже вслух, потому что на него опасливо покосились. – Ефремыч! Это что за променад! – сказал он уже вслух и довольно громко. - Это что? Всем делать нечего? Если пассажиры – в трюм и носа не высовывать без разрешения. Этого, - он показал на Акимку, уже слезшего со своего насеста. – Изолируй от всех пока на сутки. Где хочешь, хоть за бортом. И от вахт отстранить на хрен!
Пока Панин бушевал, толпа как-то незаметно стала рассасываться. Первыми вспомнили о порученных работах подвахтенные, потом и почти одновременно с ними исчезли женщины, забрав с собой детей. На палубе установилась чуть ли не мертвая тишина. Акимка отдал трубу Панину, и, понурясь, побрел под конвоем Клима к трюму. Пацаны на салингах замерли, боясь, что Панин обратит на них внимание. И Панин таки обратил.
- Вы, двое, на фоке! Быстро вниз!
Пашка и Брин понуро стали спускаться.
- А ты останься. Комментировать будешь.
Савка, уже перебравшийся на грот-ванты, с радостью перелез обратно на салинг и приготовился комментировать, хотя, что это такое, он понятия не имел.
- Ну и из-за чего весь этот сыр-бор? – поинтересовался Панин у оставшегося рядом Князя.
Князь молча показал вперед. Панин приложился к трубе и обалдел второй раз. Зрелище действительно впечатляло. Панин проморгался, потряс головой и опять припал к трубе. Ничего не изменилось. Панин заставил себя отвлечься от необыкновенного зрелища и посмотрел вокруг. В принципе, все было сделано грамотно: оба триселя взяты на гитовы; галф-топсель убран. Шхуна шла только под косыми парусами. Панин счел, что скорость великовата и велел убрать грот-стень-стаксель, что и было проделано с похвальной быстротой. «Скиталец» теперь буквально крался.
