ПРОЛОГ
В то время как над Р[а]лдой, столицей Ар[и]стии, вставало ослепительно-яркое зимнее солнце, а бодрящий морозец задорно пощипывал за щеки редких прохожих, над домом главного придворного мага сгущались черные тучи. Грозно ворчал гром и сияли фиолетовые молнии, трескучей сетью опутывая белокаменные стены.
В просторной столовой, отделанной в темных тонах и украшенной композициями из живых еловых ветвей, хрупких стеклянных шаров и пахнущих медом свечей, собралось все небольшое семейство, и его глава, аст Нар[о]н Л[э]йстер, читал утреннюю газету и пил крепкий кофе...
Но лучше бы это была столь же крепкая настойка валерьяны, хотя даже она не успокоила бы лучшего – в славном прошлом – боевого мага королевства.
Вся первая полоса «Зеркала Аристии» была посвящена единственному наследнику аста Лэйстера, причем вовсе не его успехам в учебе – таковых, к величайшему отцовскому стыду, за последние два года не случалось. Под цветным портретом [Э]йвера Лэйстера, удивительно живым и выразительным – при одном только взгляде хотелось выражаться исключительно нецензурно, – приводился список девиц, с коими он был замечен в учебной поездке.
Аст Лэйстер сбился на втором десятке.
На третьем особо злобная молния от души шарахнула в крышу дома. Судя по грохоту и негодующему клекоту, с нее свалилось сразу несколько каменных горгулий, весьма недовольных неурочной побудкой.
После списка девиц шел нечеткий, но вполне различимый снимок табеля успеваемости – вернее, неуспеваемости – бедового наследничка древнего рода, и стены дома ощутимо задрожали.
Аста Кал[а]рия Лэйстер, невозмутимо отпив глоточек ароматного цветочного чая, ласково погладила страшно заскрипевшего зубами супруга по напряженному плечу и решительно отобрала газету. Пробежала глазами по странице с кричащим заголовком, покачала головой и укоризненно посмотрела на Эйвера, сидевшего за столом тише мыши и не смевшего не то что есть – дышать.
Этим прекрасным утром от дыхания только что вернувшегося под отчий кров юного мага рисковал мертвецки опьянеть даже дракон.
Бледный, взъерошенный и совершенно несчастный, отловленный бдительной матерью при попытке незамеченным проникнуть в собственную спальню, Эйвер знать не знал, что пишут в свежей прессе, но по лицу отца ясно понимал: ничего хорошего лично ему это не сулит.
