ГЛАВА 1. МНЕ СЕМНАДЦАТЬ.
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. 27 ОКТЯБРЯ
Дорогой дневник, вот я наконец решилась написать на твоих чистых белых страницах первые строчки. И для этого есть повод. Обещай, что будешь держать нашу с тобой дружбу в строжайшем секрете и никому не расскажешь о том, что от меня узнаешь.
Его зовут Тёма. Конечно, его полное имя звучит как Артём, но сочетание букв, образующих мягкое «Тёма» просто ласкает мой слух.
Он высокий, стройный, белокуро-кудрявый и… голубоглазый. Наверняка мечта всех девчонок! Я бы сказала, что он почти копия Хью Гранта в молодости, потому что часто сравниваю их привлекательную внешность. Подруга подарила мне на день рождения постер с любимым актёром, и я, глядя на него, представляю, что передо мной не он, а мой Тёма.
Мы познакомились на кладбище. И это было вовсе не романтично. Нам обоим всего лишь по семнадцать лет. Но не это самое главное. Знаешь, что самое ужасное? Нет, ты вряд ли догадываешься. Он выглядел гораздо старше. Ну конечно! При росте метр восемьдесят пять все казались бы старше…
Вот видишь, я даже рост его знаю.
Прошёл год со дня смерти моего крёстного братика. Он умер от рака крови. Я не задавала лишних вопросов: и без них было ясно, что на этом практически закончилась жизнь маминой подруги. Мы просто стояли у могилы. Молча.
Стояла осень. Не помню, было ли холодно, но отчётливо отпечаталась пронизывающая до костей безысходность, неспособность найти нужные слова и эгоистичное подростковое желание поскорее уйти.
Старший брат Василька – так звали мальчика, лежащего под тяжёлой, грубой бетонной плитой – всё время стоял рядом со мной и моей мамой. Женя, потерявшийся от пережитого горя, казалось, не мог стоять на месте, а потом он куда-то ушёл. А с ним ушла и моя последняя надежда на общение с себе подобным.
Я опустила голову, разглядывая жухлые листья клёна, стараясь проглотить отвратительную для меня кутью и пытаясь справиться с подступающей тошнотой, как вдруг увидела его.
Тёма.
Кто это?
Племянник крёстной из Питера. Живёт на каком-то Полюстровском бульваре. Никогда ничего о нём не слышала.
И тут они уходят? Куда? Прошу Женю пойти с ними.
Меня отпустили.
Наверное, я ещё совершенно не способна понять чужое горе, всё моё существо противилось даже представить его.
Уйти отсюда. Уйти подальше. От этой убивающей тишины. От крёстной. От Василька…
