УЧИТЕЛЬНИЦА
Дилижанс тащился по дороге медленно и чуть поскрипывая. Каждые пять-семь минут его колесо наезжало на камень, попадало в выбоину или канаву. В такие моменты карета делала попытку подпрыгнуть вверх, однако мощные рессоры удерживали ее от этого поступка, заменяя его тряской.
Мы съехали с хорошего прямого тракта на это проселочное безобразие всего полчаса назад, и я уже мысленно проклинала свою внезапную прихоть отправиться в поездку именно этим видом транспорта. На мой вопрос, почему нам пришлось свернуть в сторону, возница ответил, что оставшаяся часть тракта перекрыта из-за ремонта, и дилижансы теперь вынуждены отправляться в объезд.
В карете нас было пятеро – я, трое мужчин и премиленькая девушка лет девятнадцати.
Погода за окном стояла по-мартовски хмурая, дорога казалась бесконечной, поэтому единственным моим развлечением было наблюдать за своими попутчиками.
Наиболее примечательным из них был самый старший из троих мужчин – высокий широкоплечий брюнет с военной выправкой. Он обладал резкими чертами лица, умными карими глазами и мозолистыми руками, явно привыкшими держать оружие. Последнее подтверждали небольшие ножны, которые выглядывали из-под его дорожного плаща. Мужчина явно был моим ровесником – на вид я дала бы ему лет сорок-сорок пять. Мне даже подумалось, что, будь у нас возможность поговорить, мы бы нашли немало общих интересных тем для беседы и наверняка неплохо скоротали время до самого конца пути.
Однако такой возможности не было – ее нам не давали остальные попутчики, без умолку болтавшие с самой станции Арин, с которой и началось это скучное путешествие.
Больше всех говорила девушка – кудрявое рыжеволосое чудо в красивом синем платье, милом плащике и дорогих ботиночках.
Едва дилижанс тронулся с места, как она объявила, что ее зовут Ларитой, и что направляется она из Арин в Тэчч, в гости к своей тетушке. На вопрос заинтересовавшего меня мужчины (который, к слову, назвался Адрианом) почему столь юное создание путешествует в одиночестве, красавица кокетливо ответила, что является самостоятельной девушкой и никого не боится.
С этой самой минуты рот ее больше не закрывался. Двое других мужчин – молодчики лет двадцати пяти время от времени пытались вставить в этот восторженный монолог несколько слов, и иногда им это даже удавалось.
