[Пурана первая]
{В давние времена, когда нави едва только приняли Кодексы и даже называвшие себя культурными очень мало отличались от диких, ведь соблюдение законов не вошло в их плоть, не стало воздухом, которым они дышат, случилась война между джанападами Калинга и Ваджи. Было много битв, огненные заклятья выжигали поля и джунгли, пролились реки крови, но воины обеих сторон были отважны, и ни одна из сторон не могла взять верх на другой. Одной из армий Калинга предводительствовал наследный ювараджа Кесари, а одной из армий Ваджи – наследная юварани Чарулата.
Так случилось, что в честном бою между двумя армиями юварани Чарулату взяли в плен. Думая, что она простая сенапати, ее преподнесли юварадже Кесари как наложницу, и он познал ее, как мужчина познает женщину, раньше, чем услышал ее имя.}
Ваджийцы давали серьезный отпор, и среди всех выделялась синяя навка, которая сражалась не на жизнь, а на смерть. Только Кесари не нужна была гибель легкого отряда врагов, ему были нужны сведения. А навка буквально выплясывала танец смерти: от нее летели мощнейшие заклятья, так что Кесари, ощущающий себя единственным сравнимым с ней по силам магом, с трудом прикрывал своих.
Разобрать что-то в бешеной горячке боя было трудно, и Кесари далеко не сразу заметил знаки отличия, украшавшие оружие синей ваджийки – но, едва заметив, рявкнул громко, как мог, чтобы его услышали все:
– Живой синюю брать! Она мне нужна! К людям остальных, берите ее живьем!
На размышления о том, что делает сенапати Ваджи с малым отрядом посреди джунглей, времени сейчас не было. Главное – она тут была, и это стало огромной удачей для Кесари. Когда все его нави, повинуясь приказу, кинулись на синюю кшатри, опутывая ту заклинаниями, ее сопротивления хватило ненадолго. Они дали уйти почти всем остальным ваджийцам, но Кесари не слишком сожалел: в его руках оказалась сенапати, которая наверняка могла порассказать больше всех своих бойцов вместе взятых.
И все же она была восхитительно хороша. Пожалуй, даже сильнее Кесари: одна на несколько десятков – и продолжала сопротивляться! Он невольно засмотрелся на нее, уже связанную, оплетенную сковывающим магию заклятьем, но гордо и прямо держащую спину и голову, будто это она взяла в плен своих врагов, а не наоборот.
– Хороша, как же хороша… – пробормотал Кесари себе под нос, не думая о том, что его могут услышать, и велел отступать к лагерю.
