Хранитель Историй

- Передай утопленнику, чтобы убирался к праотцам! И пусть захватит с собой Лиджебая! Это он во всем виноват! Только он один!
Остановилась Клер лишь у ограды собственного дома, шагов за двадцать силы окончательно покинули ее. Тяжело дыша, она повалилась на колени, хватая ртом морозный воздух. Заветное укрытие было уже так близко, но что-то не давало ей сделать последний шаг. Клер опасливо привстала и на мысочках, словно идет по тонкому льду, начала двигаться по мостовой, но не в сторону дома, а в обратном направлении. С каждым шагом она удалялась от того места, куда так стремилась попасть. И если бы потом ее спросили, почему она решила не прятаться за крепкой дубовой дверью, а погрузилась в водоворот мрачных улиц, Клер вряд ли смогла бы найти вразумительный ответ. В ту самую секунду ее помыслами управляла совсем иная сила. Она будто марионетка шла по мрачным коридорам собственных страхов. И причиной этому был странный зов, которому она могла противостоять.
Пустые улицы, ставни плотно закрыты и даже в массивном здании адмиралтейства темно. Тревожно озираясь по сторонам, Клер внезапно осознала, что нужно остановиться, она прибыла в назначенное место. Сердце наполнилось тревожным волнением. Ближайший фонарь вздрогнул. Огонек заметался в стеклянной колбе, а затем ярко вспыхнул, увеличившись в несколько раз. Ослепляющий шар осветил улицу, окрасив кирпичные стены в терракотовый цвет. Стальной туман плотной дымкой накрыл узкую улочку Откровений.
Клер оторвала взгляд от фонаря. Теперь ее внимание привлек небольшой радужный мост, на перилах которого притаились мраморные фигуры морских чудовищ. В самом центре моста, на возвышенности, стоял человек. Невысокое, худое очертание в длинном плаще не двигалось, сохраняя невозмутимость не хуже каменных изваяний. Порыв пронизывающего ветра потревожил все вокруг, кроме странного силуэта. Полы его плаща продолжали плотно прилегать к телу. Сколько раз он являлся к ней с момента смерти? Пять? Десять? Пятнадцать раз? Она точно не помнила. Но сколько бы это не происходило, Клер так и не смогла привыкнуть к этим леденящим кровь визитам.
Проглотив застрявший в горле ком, она ощутила, как замедлилось ее дыхание. Отец никогда не говорил с ней. Терпеливо хранил молчание, словно лишенный слова узник. Чего он хотел? Зачем будоражил сознание? Почему цеплялся за этот грешный мир? Клер никогда не задавала себе эти вопросы, воспринимая встречи как должное. Еще одно стальное правило Лиджебая!