Многоголосый девичий смех заставил меня вздрогнуть.
Выругавшись про себя, я опустила на колени раскрытый учебник.
Да чтоб вас всех! Специально сбежала в сад из дамских
покоев, нашла беседку поуединенней, чтобы спокойно позаниматься, — и тут никакого
спасу нет! Мало мне, что за неявку на экзамен сразу поставят
«неудовлетворительно», значит, придется идти на пересдачу, и отношение будет
соответствующим. Так еще и стая… в смысле свора… то есть сонм блистательных дам
везде достанет.
Рядом плеснуло, будто кто-то наколдовал водный шар в паре
ярдов над землей, и звонкий женский голос добавил:
— Иди остынь, герой-любовник, не для тебя в этом саду
розы растут!
Снова смех. Я мимолетно посочувствовала неведомому
«герою-любовнику» — эта «роза» явно не для него. Голос я узнала. Герцогиня
Абето — главная претендентка на руку императора… Тьфу ты! В смысле, в
конце концов император, скорее всего, попросит ее руки, остальные, и я в том
числе, тут так, для декорации.
И все же сама идея отбора — дурь редкостная! Это
мужчины должны соперничать за внимание дамы, не говоря уж о ее руке и сердце, а
не дамы — пихаться локтями ради внимания мужчины, пусть он даже трижды
император и дракон. Жаль, что мне пришлось участвовать в этой дури. Мысленно
выругавшись, я попыталась снова переключить внимание на учебник.
Не тут-то было. Скрипнули ступени, в беседку ввалился
мужчина. Кажется, это и был несостоявшийся «герой-любовник» — мокрые
темные волосы прилипли к плечам, мокрые штаны, в руках ком мокрой ткани —
наверное, камзол и рубаха. Я снова уткнулась в учебник, щеки обожгло жаром:
облепивший нижнюю часть тела шелк вовсе ничего не скрывал, даже то, о чем
девица в теории не должна иметь представления. Впрочем, там и без того было на
что посмотреть: широкие плечи, узкая талия, четко очерченные мышцы, играющие
под кожей при каждом движении.
На лице мужчины изумление боролось с весельем, наконец
веселье победило, и он расхохотался — открыто и ничуть не зло, словно
выходка герцогини вовсе его не задела, лишь позабавила. Отсмеявшись, он заметил
меня.
— О, прошу прощения, милая барышня, я не думал, что тут
кто-то есть.
Глубокий баритон словно осязаемо коснулся кожи, заставив
мои щеки запылать еще сильнее. Хорошо что вокруг густые заросли и в беседке
полумрак. Мне пришлось сглотнуть, чтобы быть уверенной, что голос прозвучит
ровно:
