Ощущение
надвигающейся катастрофы не отпускало Джеймса Бакстида, лорда
Палмсбери всю дорогу. Ни одно задание, ни одна миссия за всю его
долгую дипломатическую карьеру не вызывали у него столь тяжёлых
предчувствий. Весь путь он пытался разобраться в причинах своего
мерзкого состояния, но так и не преуспел.
Теперь
плавание подошло к концу. Через несколько минут пассажиры покинут
изрядно поднадоевший за время путешествия корабль и ступят на землю
Вабрии. Взгляд лорда скользил по разномастной портовой публике,
тюкам и бочонкам, сваленным у трапа, приземистым темным строениям,
что виднелись поодаль. Сырой весенний ветер забирался под пальто,
мешая расслабиться и усугубляя тревогу.
В начале
плавания лорд Палмсбери решил, что порученное ему дело ни при чем и
он попросту волнуется о дочери, оставленной на попечение тетки.
Однако по здравом размышлении понял, что дело не в Селии. Да, за
всю ее девятнадцатилетнюю жизнь он впервые расстается с ней на
такой долгий срок, однако осталась девочка не в разоренной войной
Кленции, не в полудикой Лосской империи, а в родной Ритании, под
присмотром любящей тетушки, которая пусть и не блещет высоким
интеллектом, зато добра, заботлива и надежна.
Он,
конечно, жалел, что ему так и не удалось дождаться дочери, однако
все нюансы ее проживания оговорены, он не зря носился как
проклятый, разрываясь между столицей и провинцией, между дворцом и
Динтон-хаусом, между долгом государственным и отцовским. Все мелочи
учтены, а с теми, что не учтены, Сели прекрасно справится сама, она
девочка на диво самостоятельная.
В дочери
гораздо больше было от него, чем от матери. Осознание этого
наполняло его одновременно и гордостью, и горечью. Он по праву
гордился, что его дочь может позаботиться не только о себе, но и о
сотне-другой попавших под руку несчастных. Она в равной степени не
терялась в гостиной за светской беседой и торгуясь на крошечном
деревенском рынке, в седле на парковой дорожке и на лесной
тропинке, на балу и у постели больного. Да, лорд Палмсбери гордился
дочерью, однако глубоко в душе ему было горько, что она так мало
взяла от матери. Огромные глаза, густая непокорная шевелюра да еще,
пожалуй, легкость, с которой она заводила друзей, вот и все, чем
эта деятельная энергичная девушка напоминала хрупкую, нежную
Амелию. Среди ее друзей числились представители всех рас, возрастов
и сословий. Нет, определенно, его девочка – это не тот человек, о
котором нужно тревожиться.
