Нашим дедам, от которых остались лишь
маленькие мутные фотокарточки и скупые строки всвидетельствах о рождении наших родителей
посвящается. Вечная память.
Все события, описываемые в данной
книге вымышленные, все совпадения случайны, так как всепроисходит на иной планете и в ином
измерении.
Глава первая. Тайная
прогулка.
Листая сводку, полученную из
оперативного отдела, я обратил внимание, что вчера, ровно в девять
часов утра, противник обстрелял наш пост на сопке сто восемнадцать
у поселка Намон-Хан, произведя три винтовочных выстрела в сторону
нашего секрета. Потерь среди личного состава нет. Ответный огонь не
открывался. Этого сообщения я ждал несколько дней. Надо было идти к
начальнику отдела, докладывать, что агент вызывает меня на встречу.
На следующий день, имея в планшете приказ на проведение
командирской регосцинировки на участке, занимаемом сто сорок первым
танковым полком шестьдесят первой танковой дивизии, я выехал в
сторону границы. В середине ноября тысяча девятьсот сорок второго
года обстановка в Монгольской народной республике, да и на всем
Советском Дальней Востоке достигла высочайшего напряжения. Немцы
начали штурм Сталинградского тракторного завода, до вожделенного
берега Волги, им оставалось пройти несколько сотен метров. По
информации наших агентов на той стороне границы – маньжур и
монголов, японские войска были приведены в высшую степень боевой
готовности, дабы перейти границу в десятке мест по всей линии
соприкосновения с нами, от Находки до Эрляня на протяжении пяти
тысяч километров. В последнюю пару месяцев самураи подчистили тылы,
разогнав красных китайских партизан, а может быть те сами ушли в
сторону юга, где было гораздо теплей и сытней. С начала Великой
Отечественной войны с Дальнего Востока на Запад было переброшено не
менее половины личного состава и техники, что давало японским
генералам надежду на решительный успех общего наступления, в
отличие от событий Хасана и Халхин - Гола. Наше командование
нервничало, опасалась спровоцировать японцев которые не скрываясь,
тащили к границе тяжелую артиллерию, боеприпасы, рыли новые и новые
укрепленные позиции, а банды маньжур и японских диверсантов
просачивались в наш ближний тыл, охотясь на одиночные транспортные
средства и небольшие группы военнослужащих. Командованием
Забайкальского округа, в сентябре сорок первого года
переименованного в Забайкальский фронт, было категорически
запрещено стрелять в сторону противника, приближаться к линии
соприкосновения, но информацию о перемещении сил и средств самураев
и их союзника, марионеточного государства Маньчжоу- Го, требовали с
разведывательного отдела семнадцатой армии ежедневно. Вечером, на
совещании у командира отдельного разведывательного батальона, куда
я прибыл со своим предписанием, был намечен маршрут выдвижения к
точке рандеву. В качестве прикрытия я попросил десяток
красноармейцев из мотоциклетной разведки с ручным пулеметом.
Мотоциклистами разведчики только числились – положенные по штату
мотоциклы М-72 до нашего округа не доехали, и были заменены
мохнатыми монгольскими лошадками. Неожиданно, на выход попросился
комсорг танкового полка, который сопровождал меня в штаб батальона
и почему то оказался в блиндаже командира разведывательного
батальона. Я не возражал – комсорг выглядел парнем бывалым и
крепким, лицо его было мне знакомо, значит не первый год в армии.
Выехали в два часа ночи, температура опустилась до минус двадцати
двух градусов, ветер проникал под полушубки и мохнатые монгольские
шапки, в которые мы с «комсомольцем» облачились, что делало нас
неотличимыми ни от кавалеристов Монгольской Народной Республики, ни
от баргутов и манжур на японской службе. Оставив позади линию
обороны батальона, с еле различимыми в темноте, вкопанными в
промерзшую землю башенками БТ-7, мы двинулись в неуютную степь.
Встречный, порывистый ветер бросал в лицо сухую крупу снега,
заставляя постоянно щурить глаза,
