Санкт-Петербург, 21 июня 2013
года, пятница, вече
Дверь хлопнула глухо. Алексей
раздраженно открыл ее снова и попытался хлопнуть изо всех сил. Увы,
но удар снова вышел глухим. Солидная столетняя дверь из дуба
закрывалась тяжело, но гулкого удара, способного выплеснуть
раздражение, все равно отчего-то не получилось. Дедова квартира как
будто отторгала настроение Алексея, не пуская в себя ни капли
мелкого и суетного.
Чертыхаясь про себя, Алексей пошел
вглубь квартиры, на ходу сбрасывая туфли. Нервное, мутное
раздражение не отпускало, не давая взять верх привычной
аккуратности. Первая пуговица пиджака расстегнулась легко, однако
вторая упорно сопротивлялась. Алексей почти уже решил вырвать ее с
мясом, однако к этому моменту он наконец добрался до зала, что и
спасло любимый пиджак от надругательства.
Если вся квартира была пропитана
дедом, то здесь, в зале, все было куда древнее. Здесь уже более
века царил дух легендарного Американца, основателя рода Воронцовых.
Именно он в свое время купил и обставил эту квартиру. По
сложившейся в роду традиции она передавалась по наследству, всегда
старшему отпрыску по мужской линии, и тот обставлял ее в
соответствии со своими вкусами. Дед был уже третьим владельцем, со
временем и Алексею предстояло владеть ею. Нередко он рисовал себе,
как изменит здесь все, но зала… Залу он представить иной не мог.
Она, казалось, диктовала, как вести себя, нашептывала что-то такое,
что выходит за пределы индивидуального и формирует ту загадочную
сущность, что называют «родовые черты». В зале казалось невозможным
бросать одежду, в зале невозможно было даже представить многое из
того, что он делал, думал и говорил в течение недолгого пути от
Зимнего до Миллионной.
Алексей повесил пиджак в шкаф,
вернулся к центру залы и мрачно покосился на накрытый стол.
Шампанское, фрукты, сыр, свечи… Ничего не пришлось бы говорить,
набор все сам сказал бы Лене. «Эх, Лена, Леночка… — вздохнул он, —
все так хорошо начиналось…»
Все еще находясь под магическим
действием залы, затем пошел обратно к двери, подбирая брошенные
вещи и аккуратно размещая их на положенные места. Затем вернулся в
залу, налил из бара немного коньяку, неторопливо выпил, нервно
пригладил волосы, затем, словно набираясь мужества, глянул в
зеркало. В отличие от большинства сверстников внешностью своей он
обычно был доволен. Предок оставил роду не только характер, но и
правильные черты лица, широкие плечи, крепкую фигуру, уверенный
взгляд, словом, то, что позволяло надеяться на успех у женщин.
Однако сегодня этого оказалось недостаточно. От этой мысли сердце
снова защемило, и захотелось немного добавить.
