Больше всего беспокоили колени. Они —
тонкие, слабые — прятались под массивным столом, и по
скрипучим, воспаленным суставам топтались невидимые пальцы болезни,
крепкие, словно вылитые из стылого железа. Инструменты бездушного
мастера заплечных дел, имя которому — Старость. И вроде бы
привычный сосед, но смириться с ним так и не получалось.
Потому что рано или поздно со знакомым мучителем
явится и другой палач. Конечный. Старик даже вздрагивал, когда
холодное дуновение последнего касалось облысевшего затылка.
Оборачивался, но видел лишь квадрат света на штандарте Ордена, да
свежеокрашенные радиаторы отопления, зажатые между двух отделанных
деревом шкафов.
Рано или поздно все закончится.
Старик положил сухие ладони на теплые штаны — броню
измученных суставов. Чуть пригладил ворс, осторожно, чтобы не
переусердствовать и не призвать тем чуть больше страданий, чем
хотелось бы.
Светлый Бог, вот бы прогнать эти внимательные,
бесплотные пальцы на коленных чашечках! Разжать их хотя бы на
чуть-чуть. Ненадолго, ему ж много не надо.
По ту сторону темной кельи кричали зазывалы торговых
лавок. Старик моргнул, выдернутый из оцепенения. Он вдруг отчетливо
понял, что разговор со странным посетителем совсем его не тревожит.
Скорее наоборот — отвлекает внимание от ноющих суставов.
Окошко над дверью его каморки потемнело. Над столом
едва слышно гудел шаманский фонарь, его света едва хватало на то,
чтобы вытащить из темноты стопку толстых учетных книг и неприятное
лицо вечернего гостя. У него была вежливая улыбка человека,
привыкшего лгать и зарабатывающего этим сомнительным талантом на
вполне себе приличные кушанья. Работяги с нижних мануфактур, прямые
в своей грубости, старику нравились куда как больше. Но такие в
каморке Торгового Поста не появлялись.
— Я, — сказал, наконец, старик, — не до конца уверен,
что понял вашу просьбу. Вы не могли бы… Уточнить ваше…
Предложение?
— О, конечно! Но это была не совсем просьба, — еще
одна «дружелюбная деловая улыбка» с налетом «ну вы же все
понимаете». — Я молю Светлого Бога, что никак не отвлекаю вас от
дел.
Старик покачал головой. Он сидел тут целыми днями, с
момента утреннего гудка, возвещающего о начале работ мануфактур
Барроухельма, до глубокого вечера, когда стеклянный потолок
блуждающего города начинал переливаться красками ночного неба.
Неделя за неделей. Месяц за месяцем.
