Фонарщик Сивый неторопливо шел по
Второй улице. Осень в этом году подобралась к городу намного
раньше, чем обычно. Ночью резко понижалась температура, и изо рта
небольшими клубами постоянно вырывался пар. Было холодно и
неуютно, слегка моросило. А ведь днем жарило иногда так, что куда
как некоторым летним дням…
Сбитые каблуки старых башмаков
постоянно задевали за выбоины и становящиеся все более широкими
трещины асфальта. На спину давила фляга с маслом, пригибая к земле.
Прокуренные пальцы крепко сжимали отполированную деревяшку шеста, с
помощью которого Сивый вот уже несколько лет зажигал огни в своем
районе. Иногда он глубоко закашливался, сотрясаясь всем телом, и
тогда к пару добавлялись вылетающие из легких маленькие капли
крови. В такие мгновения Сивый останавливался, прислоняясь к
ближайшей обшарпанной стене, шумно дышал и вытирал холодный пот,
градом катившийся по лбу.
Туберкулез скоро доконает его, это фонарщик знал точно. Если
раньше, конечно, не случится чего похуже. А при такой работе
ожидать можно чего угодно. В последнее время, по ночам, улицы
города не то место, в котором стоит не опасаться за свою жизнь. Это
знали все его обитатели и старались лишний раз не высовываться из
домов после последнего удара колокола. Хотя это спасало далеко не
всегда, ох не всегда…
Сивый сплюнул под ноги густой и
вязкой от табака слюной. Будь он моложе и здоровее, так давно бы
ушел куда-нибудь на Запад, нанявшись в один из наемных отрядов. Там
хоть не так страшно помирать. Уж что-что, а это он знал не
понаслышке. Если бы не то ранение, после которого доктора еле
смогли спасти ему жизнь, то разве стал бы фонарщиком в этом
занюханном городишке, да еще и у самого Фронтира? То-то и оно, что
хоть завали его золотом, так не согласился бы. А тут умудрился еще
и чахотку подхватить. Старость не радость, что и
говорить.
Сивый остановился возле очередного
металлического столба, увенчанного стеклянным граненым грибком.
Крючком на шесте откинул в сторону окошко. Поджег паклю на его
конце и поднес к фитилю. Тот затрещал, брызгаясь искрами, чуть
зачадил, но вспыхнул. Пламя заметалось из стороны в сторону,
становясь то больше, то меньше, но выровнялось и разгорелось,
наконец, ярко-желтым. Фонарщик облегченно вздохнул, поправил
легкую, оставшуюся еще от старых времен, драгоценную раскладную
лестницу. Лезть вверх ему вообще не хотелось. Да и опасно это по
нынешним-то временам, торчать на ней над землей. Впереди, там, где
улица погружена в темноту, раздались какие-то звуки. Сивый чуть
дернулся, рука метнулась в карман затертого пальто, стиснув в
ладони револьвер. Он замер, совсем по-стариковски вытянув вперед
худую шею и медленно отступая назад.
