Луч утреннего солнца пробрался между тяжёлых колючих
кедровых лап, пощекотал в носу и перебрался на правый глаз.
Налетевший с моря ветерок качнул длинные острые иголки, шевельнул
мохнатыми ветвями — и заметался, задрожал лучик, заморгал
прерывисто, уколол в приоткрывшийся зрачок.
— Апчхи! — сдавленно чихнул Славка, судорожно зажимая нос и
стараясь, чтобы никто не услышал этого предательского чиха.
В общем-то можно было особо и не опасаться. Уже давно на эту
всеми изученную сторону заброшенного кладбища старых кораблей никто
не забредал. Ни одна живая душа не оживляла своим присутствием
пустые ржавые остовы. Да и не могло быть по-другому. За
многие годы после последней большой войны, или как её ещё называл
старик — всеобщего апокалипсиса, всё более или менее ценное отсюда
давно растащили. Оставались только медленно ржавеющие корпуса
некогда могучих красавцев, столетие назад уверенно бороздящих моря
и океаны, а теперь сонно доживающих последние десятилетия своей
бурной и весёлой когда-то жизни.
Как давным-давно рассказывал старый дед, с малолетства
воспитывавший пацана и приучавший его к местной суровой жизни,
сначала мир сотрясли техногенные катастрофы, в соседней Японии
разрушились прибрежные атомные станции, выбросив из своих бункеров
смертельную для всего живого заразу и отравив и землю, и, что
оказалось самым опасным, океан.
А потом и война началась. Как будто мало было людям этих
катастроф. Так ещё и ракетами ударили... с ядерными зарядами. И что
получилось в итоге? Как горестно качал плешивой головой с редкими
пучками седых волос старый дед, наступил всеобщий кирдык. Нет,
люди-то кое-где уцелели, начали выживать. Вот только наступившие
годы Великой Тьмы очень уж затруднили им эту задачу. И похолодание
навалилось, пришла Великая Стужа. Как будто мало было той ядерной
заразы, после которой в океане чего только не расплодилось. И каких
только монстров не выкидывало порой яростным штормом на берег. И
земля изменилась, встряхнулась, словно решила избавиться от
выживших из ума людишек. На старых картах, ещё довоенных, можно
было посмотреть на сушу, какой она была до общей катастрофы. А
теперь, в основном, только лишь солёная вода вокруг. Океан и раньше
занимал основную часть земного шара, а уж после совсем распоясался.
Говорят, где-то далеко в центре осталась нормальная жизнь, да где
он, этот центр? Последствием очередной такой «встряски» планеты
явилась огромная волна, смывшая прибрежные, и не только, города и
посёлки. Волна схлынула, а вода осталась. Дед говорил, что у нас
вода, а где-то, наоборот, новая земля появилась. Да-а. Отсюда и
произошли вот такие кладбища старых кораблей и другого мусора
когда-то могучей цивилизации, выброшенные далеко на сушу,
спрессованные в неопределимую массу, успокоившуюся в распадках
когда-то высоких сопок и гор. Осел пепел, пришло тепло, ушла стужа,
а кладбища остались. Раньше их называли свалками, а теперь только
так, не иначе. Кладбище. Чего тут только не встречалось. И не
только разнообразные корабли, хватало и другого, не менее
интересного хлама. Но только со временем всё опаснее стало лазить и
копаться в этом мусоре. Безжалостное время брало своё. Изредка по
огромному кладбищу словно тяжёлый вздох прокатывался, это очередной
изржавевший остов не выдерживал давления времени и своих более
везучих, а значит и лучше сохранившихся товарищей, и с грохотом,
лязгом сминающегося железа в клубах рыжей пыли складывался в
плоскую лепёшку.
