— А все-таки посмотрите, как интересно выходит, Фредерик…
— Машина стояла в пробке на выезд из Санкт-Петербурга. И тут уж
даже самый сильный маг империи Тигвердов, император, повелитель и
прочая, прочая, прочая… ничего поделать не мог. Добро пожаловать в
мой мир!
— Что же вам показалось интересным? — отвлекся от бумаг
император и посмотрел на меня.
— Если отбросить такую лирику, как мое разбитое сердце, то
получается классическая картина попытки государственного
переворота.
— Мама! — закатил глаза Пашка, тоже присутствующий при
этом разговоре. — Ты невозможна!
— А я в восхищении, — улыбнулся Фредерик. — Но с чего вы
пришли к подобным выводам, Вероника?
— Уголовная полиция — на этапе реорганизации. Их начальник
после нападения на меня — на каторге. Следовательно, с объемом
работы они не справляются. Получается, что уголовные элементы
почувствуют слабину. Так?
— Так… — император отложил бумаги и с интересом посмотрел
на меня.
— Генеральный прокурор — плохой ли, хороший ли — под
домашним арестом в своем поместье. Идет следствие. Преемника,
который бы устроил всех нет. И за этот пост идет беспощадная
грызня.
— Вам сложно представить, насколько вы правы, — поморщился
повелитель.
— Почему же. Я присутствовала, когда застрелили барона
Кромера. А он, кстати, не желал никого выдавать…
— Исчезновение сына для него стало ударом. Барона можно
было продавить. Особенно, если бы этим занялся я.
Я кивнула, соглашаясь. И продолжила рассуждать:
— Теперь, — голос все-таки дрогнул, — принц
Тигверд.
— Мама, — сказал сын с тревогой.
— Все в порядке, Паша. Итак, принц Тигверд. — Я говорила и
говорила, делая себе с каждой фразой все больнее. Слова рвались
наружу с какой-то непонятной извращенной радостью. — Ненаследный
принц. Бастард императора. Самый преданный подданный. Сын, для
которого служить империи и императору — как дышать. И
мой…
У меня все же перехватило дыхание и фразу «мой жених» — я
проговорить не смогла. Вместо этого сказала:
— Главнокомандующий в отставке. Может быть, как бы в
отставке?
Император согласно опустил голову:
— Официально — да. Его отставка была выгодна. Во-первых,
его следовало наказать за срыв. Натворил он действительно много
чего. В гневе он не контролируем. Во-вторых… Ему надо было
отдохнуть. Переключиться. Сменить на какое-то время сферу
деятельности.
