Когда демоны хотят
посмеяться,
они исполняют желания
людей.
Гитеас Дреамский
Мне часто снится снег. Холодный колючий снег, осыпающийся старой
побелкой с неприветливых серых небес.
В моем сне всегда царит тишина.
Застыли в немом укоре горы. Молчит бесстрастное небо. Навеки
стихли, оборвавшись, голоса тех, кого я называл друзьями. Даже
ветер успокоился, замер, прервав на мгновение вечный бег. Только
отголоски крика еще звучат эхом в ушах.
— Эльза!..
Моего крика. Я помню, она не ответит.
Помню бледное припорошенное снегом лицо. Широко распахнутые глаза,
в которых отражаются низкие траурные тучи. Алое пламя разметавшихся
в беспорядке волос — единственное яркое пятно во внезапно выцветшем
мире.
Странно. Зачем память тому, кто давно
мертв? Надежно похоронен в хрустальной могиле два на два метра.
Сколько я уже жду, когда призраки наконец смилуются и заберут мою
проклятую душу? Не знаю. Время остановилось.
Здесь тоже тихо, как и должно быть на
кладбище. Лишь изредка властвующее в этом месте безмолвие
нарушается появлением новых обитателей. Поначалу все шумят: чего-то
требуют, буянят, задираются с охраной, бессмысленно мечутся, словно
звери в клетках, отчаянно придумывают планы побега, которым не
суждено сбыться… Безумцы! Они не осознают: тем, кто угодил в
надежные застенки замка Дайо, не спастись. Со временем узники
успокаиваются — одиночная камера хорошо учит смирению. И тогда
возвращается привычная тишина.
Дайо. Мрачный замок, грозно
возвышающийся на скалистом берегу Холодного моря. Крепость-тюрьма
для магов, приговоренных Верховным
Советом[1] к пожизненному заключению.
Сюда привозят самых отъявленных негодяев: главарей мятежников —
честолюбивых предателей, пошедших против королевства и короны;
безумных ученых, жаждущих запретных знаний и готовых ради них
преступить любые законы — государства, разума, совести; возомнивших
себя высшими существами отступников из темномагических
гильдий[2].
Подходящее место для убийцы,
призвавшего Белую пелену.
— Молчишь? — напротив моей камеры
остановился господин старший надзиратель Битч, недвусмысленно
поигрывая энергетическим жезлом. — Какая жалость! А ведь мы так
мило побеседовали в прошлый раз.
Безопасней всего не обращать
внимания, не шевелиться. Скоро тюремщику надоест тратить слова
впустую, и он уйдет искать другую, более податливую жертву.
