Лелька
поднялась и игриво потянулась, слегка отклячив аппетитную попку. Я
в который раз ею залюбовался. Не смотря на далеко не юные сорок
три, фигура у Лельки была стройная, подтянутая. И сейчас в
полумраке задернутых гардин, когда не было заметно неизбежного
целлюлита и слегка подвисшей кожи, бабенка казалась натуральной
нимфой.
Четко
понимая, о чем сейчас думает ее мужчина, Лелька слегка покачала
бедрами. Похоже, сегодня мне просто так уйти не дадут. Да я,
собственно говоря, и не против. Полдень, воскресенье, спешить
некуда. Дома все равно никто не ждет.
В голове
мелькнула мыслишка: «Кошку что ли купить?» Мелькнула и исчезла.
Поза Лельки стала совсем недвусмысленной. Эта зараза точно знала,
что нужно делать, чтобы завести мужика.
Внизу
живота разлилась тяжесть. Орудие пришло в движение и заняло боевую
позицию. Как-то слишком легко и неожиданно. Однако… И я не стал
сопротивляться.
- Иди
сюда.
Прихлопнул
ладонью по простыне, словно подзывал кошку. Лелька тут же приняла
правила игры и «вползла» на постель. Только что мурлыкать не
стала.
***
По телу
разливалась блаженная нега. В постельных делах Лелька была
настоящим асом. Где только поднаторела? Хотя, лучше не вдаваться в
подробности. Зачем? Мне уже давно не двадцать и даже не тридцать,
да чего уж там, даже не…
Я
исподтишка бросил на нее взгляд, точно боялся, что может
подслушать. Кто их, этих баб, разберет? Ведьмы через
одну.
Вид у
Лельки был самый что ни на есть серьезный и вдумчивый. Пальцами она
перебирала завитки на моей груди, а мыслями была где-то далеко. Я
уже хотел предложить ей остаться. Не навсегда, на
сегодня…
Но она
испортила все сама. Вдруг спросила:
- Олежек,
может нам пожениться?
Мозг от
неожиданности включил автопилот и выдал:
- Зачем?
Нам и так хорошо…
Божественная нимфа моментально превратилась
разъяренную фурию.
-
Зачем?!
Лелька
подскочила, сдернула с меня одеяло и наглухо прикрыла все, чем
только что так щедро светила направо-налево.
- Зачем?! –
Снова прокричала она и уперла в меня указующий перст. – Я с тобой
уже два года! А ты за все это время даже…
Дальше я
уже не слушал. И так было ясно, что совершил ни больше, ни меньше,
как жуткий грех, лишь по недосмотру самого Господа, не
поименованный в списке смертных грехов.
Совершил и
совершил. Первый раз что ли? Куда больше, чем Лелькины крики, меня
волновала мысль, что не мешало бы отлить. Я слез с кровати и
принялся одеваться. Спокойно, без нервов. Не в том я уже возрасте,
чтобы волноваться из-за женских истерик.
