Шел апрель 1942 года. Я находился в госпитале, в Куйбышеве. Как ни старался Вано, а после него и санинструктор Валентина, и военврач второго ранга Сухомлин, но чуда не произошло. Осложнение было обширным, меня несколько раз оперировали, четыре месяца валяюсь в госпиталях. Сменил уже три. В Куйбышеве лежу третий месяц.
Когда здоровье пошло на лад и мне разрешили вставать, думал – погуляю, отдохну. Размечтался! Из Москвы ко мне приставили мрачного вида капитана. Звали моего нового мучителя Леонид Юрьевич Кожемяко. Был он настолько дотошным, что мне стало тяжко уже в первый день общения. Начиная с марта месяца меня мурыжил каждый день. С утра и до позднего вечера. Я вспоминал, что мог, а капитан писал, писал и писал. Ладно, хоть пишет сам, мне легче.
Фронт был практически в том же виде, что и в моей истории. Отличия только в потерях сторон. Наши – существенно ниже, в отличие от известных мне, а немецкие – выше. Немцы уже озверели, партизаны их щиплют очень сильно. Со слов пленных, Гитлер издал приказ уничтожать все население деревень и сел, близ которых замечали работу партизан. А в партизаны люди шли толпами. Народ почувствовал заботу правительства и стал больше ему доверять. Так что партизаны развернулись очень серьезно. Благодаря Судоплатову, который курировал все, что касалось разведки и диверсий в тылах противника, взаимодействие регулярной армии и этих самых партизан было отточено «от и до». Самое главное, удавалось поддерживать снабжение войск, находящихся в тылу врага. У партизан появилось больше времени на боевые операции, так как практически отсутствовали проблемы с продовольствием и боеприпасами. Плюсом к этому, части, попавшие в окружение, оставались в лесах, создавая второй фронт, а не стремились с чудовищными потерями выйти из котлов.
Немецким тылам приходилось очень тяжко. Происходили даже не диверсии, а хорошо спланированные операции большими группами. Противник вынужден был увеличивать тыловое охранение, а это сказывалось на состоянии войск, находящихся на передовой.
Вместе со мной, в Куйбышеве, отдыхал и Толя Круглов, мой телохранитель и просто друг. С плечом у него обошлось, все починили. Отдыхал, конечно, громко сказано. Всюду находился со мной и капитаном Кожемяко. В армии медленно, но верно, началось перевооружение. Пошли новые танки, самоходки, стрелковое оружие. У летчиков стали появляться самолеты с новыми отличными двигателями. Лавочкин довел до ума свой Ла-5, классная получилась машина, летуны хвалят. «Вторые» ИЛы, скоро пойдут с двухместной кабиной, а главное, их стало больше на порядок.
