Хрясь! Осколки эльфийской чашечки, третьей из любимого бабушкиного
сервиза, мелодично осыпаются на пол.
Бах! Следом в стену летит серебряный поднос.
Я хищно примериваюсь к старинной вазе явно гномьей работы.
Бух, бац, ба-бамс! Это уже за дверью, в глубине нашего особняка
договариваются о деталях грядущей свадьбы.
Моей свадьбы, между прочим. Без меня договариваются!
Бом-м-м! Ваза поприветствовала сначала стену, затем мраморный пол,
но не разбилась. Ну точно, у гномов сделана.
За панорамным окном радовалась жизни мальва. Бабушкин приезд
подарил вторую молодость старому дереву. Всем известно — дроу мстительные, а
дроу-проклятийница — это… это… цветущая в любое время года мальва. Даже зимой,
было как-то.
Меня после первого семестра учебы в Академии проклятий родители
забрать хотели и замуж выдать. Но приехала бабушка и… в общем, не выдали. И в
академию вернули. Папа, когда чемоданы в экипаж до Ардама укладывал, в сердцах
выдал:
— Поганая старушка — твоя бабушка! Всегда подозревал, теперь знаю
точно.
Вот и все, что он тогда сказал, злобно потирая поясницу. А я
улыбнулась — именно бабуля, единственная, поддержала мое желание поступить в
академию в Приграничье. Больше никто, даже дядя. Правда, через месяц после
моего зачисления он перевелся из столицы и стал во главе Ардамского отделения
Ночных стражей.
Так вот, за окном буйно цвела мальва, кипела жизнь на улицах
города, пригревало весеннее солнце, а в родовом особняке Кирана зрела гроза и
молнии сверкали вполне настоящие.
Дзынь! Это я с удовольствием разбила статуэтку издевательски
подмигивающего купидончика. Давно хотела от нее избавиться.
Взревело черное пламя.
Ну конечно: помяни демона, он тут как тут.
— Оу, я смотрю, у вас весело! — оценив обстановку, вынес вердикт
ослепительный лорд Рашшас.
Ослеплял он в буквальном смысле, пришлось зажмуриться. И так как
мне весело не было, я сказала:
— Совести у вас нет и не было никогда! Зато дармовой энергии, как
погляжу, в избытке. Опять ведьмочек совращали?
— Что, так заметно? — судя по голосу, удивился дядя.
— Самую малость, — ехидно отозвалась я.
— За кого ты меня держишь, лапонька? — возмущенно и в то же время
весело вопросил он. — Что я, монстр какой — ведьмочек портить? Все, можешь
смотреть, я закрылся.
Я и посмотрела. Восхитительно притягательный инкуб, обаянию
которого невозможно сопротивляться, сиял теперь разве что улыбкой. Да такой
заразительной! На некоторое время даже показалось — не все у меня в жизни так
уж и плохо.
