Намного
раньше начала событий, в одном из миров Триквестра
У
края обрыва в бездну стоял высокий мужчина и, устремив восхищенный взгляд в
небо, неотрывно следил за полетом дракона. И столько нежности плескалось в его
взгляде, что позавидовала бы сама человеческая богиня любви. Но боги давно
покинули миры Триквестра и лишь изредка снисходили до гласа вопрошающих. А
мужчина стоял и смотрел, как смысл всей его жизни, частичка души, самое дорогое
для него существо наслаждается танцем со Стихией. Он счастливо улыбнулся, и волна
живительной силы окатила пространство вокруг. Буквально окатила: поляна под его
ногами покрылась пестрым ковром из распустившихся цветов. Воздух наполнил
тонкий аромат дождя и гардении – ее аромат, аромат их любви.
Изящная
драконица, заметив наблюдающего за ней человека, перестала вести себя, словно
шаловливый ребенок, и начала грациозно снижаться. Она знала: любимый легко
может подняться к ней в небо, но не станет этого делать, предпочитая наблюдать
со стороны. Он всегда помнил об их различии, и никакие слова не могли внушить ему
обратное. Свободолюбивая, не признающая условностей, не терпящая ограничений,
упрямая и решительная крылатая рептилия очень трепетно относилась к переживаниям
своего избранника. Пожалуй, одно его мнение после собственного и имело для нее
хоть какое-то значение.
Мужчина,
поняв, куда направляется его пара, отвернулся и отошел от края обрыва. Замер,
растерянно разглядывая внезапно зацветший луг, еще недавно слабо зеленевший на
пути всех ветров. «Да уж, – подумалось ему, – Шаэр бы не одобрил». Впрочем, его
друг всегда отличался излишней осторожностью и благоразумием. В их дружной
тройке именно Шаэру отводилась роль всегда холодного рассудка, именно благодаря
ему их связь с любимой до сих пор удавалось сохранить в тайне. Хотя крови Шаэр
попил им немало, беспрестанно делая внушения и читая нотации. Все без толку, чувства
захватывали разум любовников в плен, а тот и не думал сопротивляться, позорно
капитулируя навстречу счастью.
–
Как мальчишка, – пробормотал мужчина, укоряя себя за столь нетипичное поведение,
и тут же ощутил ласковые руки на талии.
–
Ты что-то сказал? – промурлыкал родной голос. Любимая потерлась щекой о его
плечо.
Против
воли губы мужчины расплылись в блаженной улыбке, он на мгновение прикрыл глаза
от удовольствия. Затем развернулся, и теперь уже прекрасная девушка оказалась
заключенной в нежных объятиях. Она засмеялась, этот смех отразился в душе ее
спутника мириадами восторженных искорок истинной радости. Так хорошо, так
правильно: ощущать ее рядом, жить и дышать только ею. К сожалению, больше не
найдется ни одного безумца, согласного с подобными утверждениями. Даже Шаэр до
последнего сопротивлялся, пытаясь взывать к их сознательности, наивный. Это как
если бы слепой рассказывал узревшему радугу о красоте серой пелены мрака.
