Часть 1. Путешествие. Глава 1. Запретный город
Запретный город заметно опустел после смерти Императора Шунь Тао. Иссякли фонтаны, заросли сады, затянулись зеленью песочные дорожки. Даже кошек стало как будто меньше. По Реке Наслаждений лодка плавала крайне редко. Хотя плавала, не без этого.
Ли Таймэну Оберлингу (или просто Таймэну, как называли его близкие) было всего девятнадцать. Он бы и рад по этой самой реке плавать, да только мать и так злится: его наложницы ей - как бельмо на глазу. С женщинами у него проблем не было: на шестнадцатилетие отец, несмотря на бурные возражения матери, купил ему пинь. Красивую, юную, нежную. Она целую неделю учила Тая любовному искусству. Он даже был близок к тому, чтобы потерять от нее голову. Впрочем, юный Император не был глупцом. Женщины продажны - он это понял очень быстро. И его первая пинь ничем не отличается от дочери садовника. Шиалла тоже была нежной и трепетной, вот только куда всё это делось, когда он сделал ее своей наложницей?
Таймэну нравилось разнообразие. Он мог себе его позволить. Отец только посмеивался, уверяя, что когда-нибудь он встретит ту единственную, кроме которой никто ему не будет нужен, но Тай ему не верил. Как вообще можно любить лишь одну женщину? Они ведь такие разные - страстные и покорные, веселые и спокойные, гладкие и мягкие. К примеру, на восемнадцатилетие послы из Ганы подарили ему темнокожую рабыню. Она во время любовных игр сопротивлялась, рычала и кусалась. К ней оказалось непросто найти подход, но он справился. Женщине требовалась сильная и уверенная рука, вот и всё. Ласковой кошечкой она так и не стала, но кошечек у него было достаточно. А черная пантера только одна.
Близняшки из Кадры тоже были хороши, особенно одновременно. У них были пушистые белые волосы до ягодиц и прозрачные зеленые глаза, а кожа была до того нежна, что на солнце покрывалась безобразными красными пятнами.
Они были такие податливые, такие нежные, ласковые, что рядом с ними Таймэн всегда терял счет времени.
Сегодня он наслаждался сразу двумя: одна из них стояла перед ним на четвереньках, отставив свой прекрасный зад, а вторая прижималась грудью к его спине и обнимала за талию, лаская. Дверь в его покои с грохотом распахнулась. На пороге стояла мать, взбешенная, сверкающая светлыми глазами. От одного ее вида близняшки взвизгнули и кубарем скатились с кровати.
