Выйдя из подъезда, я сразу побежал трусцой. Возле оградки,
опоясывающей нашу многоэтажку, стояла соседка баба Варя, выгуливала
болонку Сапфиру.
— Что, уже побежал, Витя? — спросила она, подняв воротник плаща
и спасаясь от мокрого ветра. — В такую рань, в такую рань! А погода
какая ужасная!
Да, сейчас рано, всего пять утра. На улице полумрак. Погода, как
верно подмечено, мерзкая, моросит еле заметный дождик. Холодный
ветер треплет волосы, пытается сорвать куртку и шапку. Осень
все-таки, никуда не денешься.
В такую погоду лучше не выглядывать носа из дома. Сапфира
недовольно морщит нос, рычит на меня. Ах ты, неблагодарная, а я
тебя недавно угощал колбасой.
— Доброе утро, — ответил я и на ходу пожал плечами. — Ничего не
поделаешь, баба Варя, у меня режим. Хочешь, не хочешь, надо
бегать.
Соседка кивнула, потянула собачку за поводок.
— Тихо, Сапфира, тихо. Ну, давай, правильно, Витя,
занимайся!
Ну да, а что мне остается. Тренировки, усиленные тренировки.
День за днем, без перерыва. Так и не заметил, как пролетело лето,
наступила осень.
Я выбежал со двора, помчался по улице к скверу. Холод быстро
отступал. Мысли привычно настроились на внутренний мир. На
воспоминания. Пока что, за неимением новых событий, вспоминалось
то, что уже произошло.
После возвращения из Мадрида с золотой медалью в кармане на меня
посыпался дождь наград. Квартиру нам уже выдали, поэтому это
достижение пока трогать не стали. Туманно пообещали в ближайшем
будущем поменять на другую, поширше и просторней.
Зато машину сменили. Взамен моего верного «Москвича» выдали
новенькую «Волгу» ГАЗ-24. Меня, не такого уж и заядлого
автомобилиста, вполне устраивал и предыдущий пузатый железный
конек, но дареному коню в зубы не смотрят.
Цвет был черный, престижный, соседи, сидящие у подъезда на
лавочке, ахнули, когда я приехал на машине домой.
— Какой же ты теперь важный стал, Витенька, — говорила тетя
Галя, когда я заезжал за ней на «Волге». — Все думают, что ты шофер
какого-то высокого начальника и переполошились. А я говорю, это же
Витя Рубцов наш, чемпион по боксу. Только тогда наши все тебя
узнали и успокоились.
Да, машина вышла, даже, пожалуй, слишком заметная. Многие и в
самом деле принимали меня за шофера. Физиономия-то у меня ведь
осталась прежняя, безусая да юная. Поэтому я ездил на ней только по
надобности, когда уж совсем нельзя было обойтись без колес. На
рынок там за продуктами или за город.
