В соседнем темном переулке послышались женские крики:
— Помогите! — и я не раздумывая, отправился туда, опираясь на
тросточку.
Не то, чтобы я такой вот прям весь из себя герой, но мне было
безразлично, что произойдет дальше. В наши времена не рекомендуется
лезть в разборки на улице. Запросто можно получить удар ножом,
дубинкой, а то и схлопотать пулю.
Неспокойные нынче времена, небезопасные. С вывернутой наизнанку
моралью. Люди не будут помогать против хулиганов, зато с
удовольствием снимут происходящее на камеру и выложат в сеть ради
хайпа.
Но я обычно поступал наоборот. Так уж приучили родители, что
надо помогать прохожим, попавшим в беду женщине. Тем более, что
недавно врачи поставили мне диагноз, начисто перечеркнувший мою
спортивную карьеру.
После этого моя жизнь разделилась на до и после. Поэтому, честно
говоря, мне было все равно, кто там попадется в подворотне.
Дело было в Москве, время около полуночи. Я засиделся у
старинного приятеля, мы поболтали с ним о славных временах.
О днях, когда мечтали покорить спортивный Олимп. О днях, когда
посмотрим на остальной мир с вершины пьедестала, с золотыми
медалями на груди. Несбывшиеся мечты двух никчемных огрызков, так и
не сумевших достичь вершин в боксе.
По широкому проспекту, где я ковылял, с ревом носились роскошные
иномарки. Светились витрины магазинов. Над тротуарами горели
неоновые фонарики, много-много, как в фильмах. В общем, благодать.
А в глухом переулке рядом что-то там плохое делают с женщиной.
Мой проклятый недуг не давал двигаться быстро. Хромая, я перешел
небольшую аллею, обсаженную деревьями. Затем, кряхтя, взобрался на
тротуар.
На улочке, где творилось злодейство, давно погасли все фонари.
Из окон домов падал редкий свет. Листва деревьев скрывала улочку от
посторонних глаз.
В общем, лепота. Твори, что вздумается.
Впереди, возле стены дома копошилась черная масса. Женщина
стонала, ей явно зажали рот, а озлобленный мужской голос
рявкнул:
— Лобзик, заткни ей пасть, а то кусается!
Вот гребаные уроды. До места, где творилось насилие, осталось
метров двадцать. Чтобы не терять времени, пока я доковыляю до них,
я крикнул:
— Отпустите ее, суки!
Сдавленные стоны и злобное ворчание прекратились. Надо же, мой
окрик чудодейственным образом возымел действие. Масса впереди меня
распалась на отдельные темные силуэты.
