Вольгран
Темнота отступала, принося боль во всём теле. Голову ломило, звон в ушах это лишь усиливал. Потребовалось несколько минут, чтобы взять под контроль своё состояние и восстановиться. Полностью, конечно, не получилось - тело плохо слушалось, и мучение в голове не ушло окончательно, но ясность зрения вернулась, как и способность шевелиться.
Я дёрнул рукой, зацепив при этом несколько рядом лежащих камней. В следующее мгновение возвращавшийся слух уловил приближающиеся ко мне шаги. Холодная сталь сомкнулась на моих запястьях, вызывая мучительную боль. Я захрипел, а из носа брызнула кровь. Просыпающуюся магию внутри я больше не чувствовал. Она словно ушла обратно в спячку, как и мой зверь. Я ощущал его, но не мог достучаться, призвать для оборота.
– Ты оказался намного сильнее, чем мы ожидали, – глубокий голос неизвестного вернул моё сознание в реальность.
Звон цепи, и к кандалам на руках прибавились ещё и железные оковы, что привязали меня к стене, как дворового пса. Волна мучений в теле сходила на нет, и теперь я мог рассмотреть того, кто меня приковал. Это был высокий темноволосый мужчина в чёрной мантии. Он закончил с прикреплением моей цепи и направился в другую сторону. Я проследил за его перемещением и, когда увидел к кому он подошёл, меня сковал истинный, животный и раздирающий ужас. На полу в пыли, раскинув руки в стороны, лежала беловолосая девушка. Она была без сознания, но точно жива. Я видел, как вздымается её грудная клетка.
Словно в кошмарном сне я наблюдал, как этот мужчина провёл рукой над девушкой и что-то неразборчиво прошептал.
– Отошёл от неё! – крикнул в ярости. Голос сорвался, и я зашёлся кашлем. Горло саднило неистово, но мне было всё равно. Моё сердце в ужасе замирало от картины, которую я представил.
Неизвестный обернулся и посмотрел хмуро на меня, но ничего не ответил. Он вернулся обратно к своим манипуляциям над беззащитной жертвой.
– Убери свои руки! – больше уже рычал, чем говорил, под гнётом ненависти к этому уроду.
Он проигнорировал меня, завершая свой ритуал. Последний пасс рукой, и девушка болезненно простонала. Я задохнулся от страха и пытался всмотреться в её лицо, на котором отражалась испытываемая ею боль. Она так и не пришла в сознание.
На холодном грязном полу лежала та, что так дорога моему сердцу, та, что ускоряет его ритм одним только своим существованием. Там одиноко, мучаясь от боли, лежала Аранэя.
