До полнолуния оставалось совсем немного времени. Идеальный
момент для попытки, высчитывали его целых две недели. И вот мы на
месте. Как обычно перед извлечением, у меня лёгкий мандраж.
Получится – нет? Правильно ли посчитали? И самое главное: что мы
вытащим, если всё-таки удача на нашей стороне?
Соня с виду спокойна. Её рыжие волосы в серебристом лунном свете
стали сероватыми, будто она вдруг поседела с перепугу. Но бояться
ей нельзя никак. И нервничать тоже. Среди наших поговаривают, что
«медведи» часто используют вещества, чтобы достичь нужного
состояния. Но моя «медведь» не такая; она никогда в жизни не
притронется к дури. Ненавидит она это дело. И есть за что… кстати,
правильно говорить именно «медведь», даже если речь идёт о
девчонке. Назвать ту, что может залезть в никуда и вытащить в наш
мир нечто материальное «медведицей» - оскорбление. За такое по
морде бьют. А то и ещё чего похуже. Почему таких, как она называют
медведями? Хороший вопрос. Точно не знает никто – я проверял.
Возможно, из-за сходства с медвежатниками – взломщиками сейфов, а,
может, из-за того, что они на зиму «впадают в спячку»: ни одному
медведю не удалось вытащить решительно ничего на свет в тех краях,
где лежит снег. Наш промысел доступен только летом. И это одна из
причин, почему я вообще втянулся в это дело. Ненавижу зиму.
- Линию чувствуешь? – шёпотом спросил я, не выдержав долгого
стояния на месте.
- Сильно и отчётливо, - бесцветным голосом ответила Соня.
- Чего тогда стоим?
- Не знаю… что-то не то. Не как обычно.
- Что это значит? – я немного растерялся; мы вдвоём пережили уже
с десяток извлечений и по праву считались очень опытной парой.
Любые неожиданности для нас должны были остаться позади.
- Не знаю, говорю же, - ответила медведь с едва уловимым
раздражением. И сделала шаг вперёд.
Я последовал за ней, по привычке «сканируя» окрестности. Чужое
нескромное внимание могло испортить извлечение.
- Должно быть здесь, - я указал на одно из паровозных колёс. Оно
замерло, скосив противовес, уже много десятилетий назад. Странно:
его обод, конечно, потемнел от времени, но ржавчины почти не было.
Умели когда-то сталь делать!
Над нами возвышалась громада паровозного котла; она казалась
почти живым существом, с серебристой шершавой шкурой. Казалось,
вот-вот покатый бок выгнется, обрисовывая рёбра, и мы услышим
гулкий вдох…
