Однажды Некрасов, весь обложенный журналами и газетами, лежал в цветном халате и туфлях на низеньком широком диване и просматривал какие-то корректурные листы, а я сидел за круглым столиком и читал помещенное в «Свистке» стихотворение Добролюбова:
У ворот двора сквозного Бедный Ванька плачет…
– А я забыл вам сказать, Успенский, – прервал молчание Николай Алексеевич, – с вами желает познакомиться Тургенев… Он приехал из Парижа третьего дня… Если хотите, отправляйтесь к нему сейчас же… попадете как раз к обеду. Он остановился в гостинице «Демут» в Большой Конюшенной, рядом со знаменитой булочной Вебера… Там, вы увидите, около самого подъезда гостиницы висит исполинских размеров вызолоченный крендель…
Я немедленно нанял извозчика и отправился в Большую Конюшенную, стараясь запомнить существенный признак временного жилища Тургенева – вызолоченный крендель.
– Как об вас прикажете доложить? – вежливо и почти робко спросил меня Захар, белокурый и симпатичный лакей Ивана Сергеевича, служащий ему около тридцати лет.
Я сказал свою фамилию.
– Проси, – услыхал я мягкий голос знаменитого литературного корифея, тяжелые шаги которого раздавались в соседней комнате.
Вошедши в зал, я увидал необычайно величественную и богатырскую фигуру нашего неподражаемого беллетриста, который внезапно заключил в свои мощные длани мою руку. Хотя я и не был из числа малорослых, но должен был, подняв голову вверх, смотреть на приветливое и в высшей степени привлекательное лицо Ивана Сергеевича, причем меня немало поразил его тихий голосок, который вовсе не шел к его исполинскому организму.
Конец ознакомительного фрагмента.
