Я - Алевтина Петровна Островская сидела за столом в учительской
и нервно сжимала ручку. Опять не могла сосредоточиться на тексте в
тетради, что лежала передо мной. В голове прокручивала свой
недавний разговор с директором школы, в котором работала не первый
год, а уже почти тридцать лет. Этот молодой смазливый человек,
вызывал во мне сильные чувства и они были сплошь негативными. Я уже
не могла мириться с его надменностью, самолюбованием и даже
наглостью - будто его мнение и есть последняя инстанция. Особенно
здесь, в женском коллективе, оно было ярко выражено и имело много
молодых сторонников его метода подбора учительского состава. Он
бессердечно отправлял всех «на выход», несмотря на стаж и опыт
некоторых пожилых учительниц. Правда, предупреждал заранее и давал
завершить учебный год, а потом не подписывал договоры на следующий
год и совестью не мучился. Набирая молодых, особенное предпочтение
отдавал мужскому полу. Да и понятно, ведь сейчас появилась мода на
таких учителей, которые внедряли странные новаторства, несмотря на
многоплановость характеров учеников, их возможностей и даже
социального статуса, ибо здесь учились все, кто мог платить за
своего отпрыска. Теперь было выгодно занять любое вакантное место,
которое освобождалось к концу каждого учебного года. Директор
просто нанимал нужных ему людей, не пролонгировав предыдущие
договоры с учителями, особенно с теми, кто остался на прежнем
месте, после переименования обычной школы в колледж с уклоном. В
данном случае – физико-математическом, и мужчины учителя были в
фаворе. Ну, а мы, гуманитарии, остались в стороне, тем более со
старыми «совковыми» методами и навыками в работе.
Вот и сегодня о таком подарке мне и поведала в приемной кабинета
директора смазливая девочка-блондинка - его секретарша. Поведя
подкрашенными губами в презрительной усмешке, она протянула мне
приказ, в котором черным по белому сказано, что мне следует
написать «по собственному желанию».
Сказать, что я была поражена – ничего не сказать. Я была
ошарашена и почти убита. Ведь он мне совсем недавно обещал, что
оставит еще на год, в связи с моим предпенсионным возрастом. Уже
скоро мне стукнет шестьдесят, и тогда бы я могу быть абсолютно
свободной, аки птаха. И что сейчас делать, когда остался всего год
работы, я не знала и еле смогла собрать себя по кусочкам. Слезы,
что я спрятала от коллег, давили, и я не могла успокоиться.
