– Нет! – хрустальный графин полетел в стену. – Никогда! – за графином полетел бокал, тоже, кстати, из хрусталя. Между прочим, весь сервиз был отменного качества (ключевое слово здесь «был»). Доставленный гномами из самого Карта, сервиз являлся последним предметом роскоши нашего обветшалого дома. Я с грустью смотрела на осколки, которые переливались всеми цветами радуги на ярком летнем солнце. Да, если бы я затеяла такую истерику, то давно бы уже собирала вещи для переезда в самый далёкий пансион.
– Роза, пожалуйста, успокойся, – запричитала тётка, шурша юбками и вскидывая руки, – ты ведь знаешь, в каком бедственном положении мы находимся.
– А я что, виновата в этом? Пусть отец разбирается…
– Роза! – вскрикнул глава рода. Дядя был на пределе, по глазам видно.
– Это твой долг как дочери великого князя, – вмешалась леди Велемира, взглянув на своего мужа. – Мы должны благодарить небеса, что они дали нам такую возможность. Даже если тобой не заинтересуется король, то могут заинтересоваться лорды.
– Я не поеду на отбор! – визгливый писк в который раз заложил нам уши. – Пусть Ари едет!
– Что? – я резко встрепенулась, посмотрев в разъярённые глаза своей кузины. Ехать на отбор к драконам? Нет уж, увольте…
– Роза, не говори глупостей, – тётя пренебрежительно махнула веером в мою сторону. – Только старшим дочерям князей Юнкаста дозволено участвовать в отборе невест. И тем более, посмотри на неё. Хочешь, чтобы наш род окончательно упал в глазах короля?
Ну спасибо, тётушка. Деликатна как всегда.
– Роза, – голос дяди заскрипел, – Аридея не может поехать…
– Почему? Потому что она чародейка? Так она может скрыть свой дар. Даже стараться не нужно, ведь он у неё такой крохотный, что никто и не заметит, – едкий смешок всколыхнул во мне обиду.
Я прекрасно знала, что кузина меня терпеть не могла. Всякий раз, когда она язвила в мой адрес, старалась не замечать её противные высказывания – много чести обращать внимания на какихто взбалмошных девиц. Но сейчас в душе чтото треснуло и надломилось, захотелось сказать этой стерве всё, что у меня накипело. Даже встала и открыла рот, чтобы высказать какуюнибудь гадость, но остановил суровый взгляд дяди. Он единственный, кто меня любил в этом доме и понимал, поэтому промолчала.
