Йохан Кнут оказался в пределах славного города Мюнхента теплым летним днем.
Постоял в ведущей к воротам очереди, позубоскалил с дородной торговкой, восседавшей на телеге в окружении плотно набитых мешков, заплатил пошлину стражникам и безропотно выдержал тщательный досмотр.
– Иди, паря, – сказал, наконец, рябой десятник. – Клинок у тебя такой, как положено, только не вздумай его обнажать. Штраф такой, что его разве сам герцог сможет заплатить.
– Да вы что, я ж человек мирный, клянусь посохом Прозревшего Петера. Буду тише воды и ниже травы! – тут Йохан заулыбался, поспешно ухватил за уздцы чалую смирную кобылу и повел за собой.
Но за воротами, на небольшой площади, зажатой между надвратной башней и старым храмом Первой Искры, его ждал сюрприз – еще пятеро стражников во главе с могучим воином в бригандине поверх кольчуги.
На грудь обладателя бригандины спускалась рыжеватая борода, а взгляд синих глаз был холоден.
– Стой! – приказал бородатый, и Йохан послушно замер.
При желании он мог бы легко удрать от этих увальней, но тогда пришлось бы бросить лошадь и уходить из города. Да и необходимости в бегстве пока не было, и оставалось надежда, что тут удастся вывернуться при помощи резвости языка, а не ног.
– Ты ли Йохан, именуемый Кнутом? – властно спросил бородатый.
Все ясно, новый капитан городской стражи… когда Йохан последний раз бывал в Мюнхенте, то есть восемь лет назад, тут командовал другой парень, длинный и сутулый, со шрамом на физиономии.
– Точно так, господин, – сказал он.
– То есть ты не запираешься? – уточнил бородатый, и во взгляде его мелькнуло удивление.
Йохан знал, кого видит сейчас новый капитан стражи – моложавого мужчину, тощего и жилистого, словно настоящий пастушеский кнут; хитрые глаза его близко посажены, волосы светлы, как пакля; одет он самым простецким образом, хотя и не бедно, на поясе висит короткий меч, что дозволено носить мастеровым и торговцам; а в поводу ведет кобылу из тех, на каких настоящий всадник и не посмотрит.
– А какой смысл мне запираться, господин? – Йохан пожал плечами. – Я чист перед герцогом и его подданными.
И это было правдой.
Йохана приговорили к повешению на родине, в далеком Ринбурге, что в Нижней Локсии, к колесованию в веселом Майнхейме, чьи стены отражаются в Рейне, и к четвертованию во владениях Арманийского Ордена, но в пределах герцогства Геверн, где правит свирепый Генрих Медведь, он закона не нарушал.
