След белой ведьмы

1. Пролог

1893 год

Зря ямщика не послушал, ох зря…

Алекс ступил еще раз, и тотчас нога выше колена провалилась в рыхлый февральский снег. Попробовал подтянуть вторую – да та увязла столь крепко, что, не устояв, он тяжело, почти плашмя, свалился в сугроб.

Снежный буран бушевал с такой силой, что и минуты не прошло, как его накрыло вторым таким же сугробом.

Подниматься нужно, - билась в голове единственная мысль. – Подниматься живо да идти. Из последних сил.

Алекс и впрямь призвал все свои силы. Опираясь на здоровую руку, от натуги комкая в ладони снег, он чуть привстал. Принялся ступнями искать опору – да не выходило ничего. Ступней от холода он давно уже не чувствовал. Еще пока ехал в санях – и то не чувствовал. Ботинки ему порядочно жали.

Ботинки у Алекса были новые, модные, английские, из телячьей кожи тончайшей выделки. Отличные ботинки. Правда, форменным идиотизмом было надевать их для путешествия по лесу на Среднем Урале. Вот смеху-то будет, когда его найдут, окоченевшего – и в этих дурацких ботинках. В них и похоронят, наверное.

Ботинки Милли подарила. Нынешним Рождеством. С размером только не угадала, глупышка.

— Милли, Милли, Милли… - шептал Алекс, чувствуя губами снег, но совсем уже не чувствуя его холода. – Душа моя, любовь моя. Погибель моя.

Глаза не видели ничего, кроме проклятого белого снега. И – Алекс сдался. Закрыл их. Зажмурил. Напоследок поспешил вызвать в памяти любимое лицо и мягкие медно-рыжие кудри. Звонкий смех-колокольчик. Сладкий, тягучий аромат ее духов.

Алекс потянул носом, потому что и впрямь как будто почувствовал их…

А потом – что-то коснулось его лица.

Не снег.

Не вполне отдавая себе отчет, Алекс вновь поднял отяжелевшие веки и первым делом увидел перепачканный в грязи подол женской юбки.

И где она грязь умудрилась найти? – вяло думал он, как завороженный глядя на летящую по снегу нежно-розовую юбку в убористый мелкий цветок.

Женщина (а судя по тонкому стану – девица, скорее) не заметила его, припорошенного снегом. Легко, будто по мощеной дороге, она прошла мимо. Невесомо взобралась на пригорок шагах в десяти от Алекса. Обернулась к нему.

Босая… - только сейчас сообразил Алекс. – Босая – да по снегу. И платье на ней домашнее, хоть грязное, изорванное. Съехавшее с одного плеча, обнажив ослепительно-белую (точь-в-точь как снег) кожу. И волосы белы, как тот снег – распущены и летят по ветру. Только губы яркие. Словно кровь.