1. Пролог
Бальтазар Лаверстейн Айдж длинным закругленным когтем подцепил бретельку моего лифа, слегка оттянул и отпустил. Она жгуче хлестанула по моей коже, отчего я вздрогнула и поморщилась.
— Как, говоришь, ее зовут? — В его волчьих глазах вспыхнул нездоровый блеск: оценивающий, плотоядный, алчный.
— Рокси. Роксана, — ответила моя наставница Кэйя, желая поскорее получить свои деньги и убраться восвояси, в свой пансионат для девочек.
— Умная, — произнес Бальтазар, обходя меня по кругу и принюхиваясь.
— Да что вы! Куда ей?!
— По глазам вижу. — Он кивнул своему бете. — Заплати ей четыре золотых, Клойс.
— Уговор был о пяти! — уточнила Кэйя, от жадности позабыв, что разговаривает с одним из опаснейших оборотней, с убийцей, с лордом наших земель.
— Товар отличается от описания, — фыркнул ей сующий мешочек с монетами. — Не согласна отдать ее за четыре, значит, забирай ее и проваливай в свою дыру. Не думаю, что кто-то заплатит тебе хотя бы одну золотую. Хотя девочка хороша… — причмокнул Клойс, стрельнув в меня взглядом.
Нахмурившись, Бальтазар отвлекся от меня и велел ему убираться с глаз.
Опомнившись, парень толкнул Кэйю к выходу из зала. Больше она не возмущалась. Знала, чем грозит спор с лордом. А я смотрела ей вслед и пыталась смириться с мыслью, что та, кого в детстве я называла мамой, только что продала меня за четыре золотых монеты. Продала стае оборотней, которые будут делать со мной все, что им заблагорассудится.
— Оставьте нас! — приказал Бальтазар остальным своим воинам.
Как только двери закрылись и был слышен лишь треск объятых жаром дров в камине, я натянула на себя свое мешковатое платье, которое пришлось снять для изучения «товара».
Неспешной, уверенной походкой Бальтазар дошел до барной стойки, пугая меня шириной своих плеч, налил янтарного напитка в стакан и развалился в большом кресле. От него за версту несло упрямством, опасностью, смертью. Обладатель широкого лица с густыми изломленными бровями над глубокими, холодными, насквозь пронизывающими глазами, прямого носа, обильной поросли, в которой выделялись пухлые губы, и длинных спутанных волос.
Глотнув из стакана, он повертел его в руке, бултыхая камешки льда, и еще раз оглядел меня с головы до ног.
— По словам Кэйи, ты девственница, — заговорил он, измучив меня своим молчанием.
