В ритме сердца

Мне казалось, что именно его я видела на кладбище, когда возвращалась дорожкой, ставшей за эти годы такой же привычной, как дорога домой.

На фоне холодного памятника из белого мрамора его фигура смотрелась словно олицетворение горя и скорби. Наверное, он сходил с ума – издалека не было видно слёз, но сгорбившаяся широкая спина и руки, закрывавшие лицо, кричали об испытываемой им боли. Мне это было понятно без слов.

Но всё же я прошла мимо. Февральский день гас, нулевая температура и сырой пронизывающий ветер заставили прибавить шаг. На автобусной остановке оказалось совсем пусто. Посмотрев на часы, я поняла, что опоздала на предпоследний рейс всего на несколько минут – теперь придётся ждать следующего минут тридцать либо выйти на дорогу и остановить первую попавшуюся машину. Поздно заметив, что от ворот кладбища тронулась машина и, набирая ход, проехала мимо, я зябко поёжилась и приподняла ворот шубки. Что ж, остаётся только приготовиться к длительному ожиданию автобуса, но неожиданно автомобиль остановился и стал сдавать назад. Поравнявшись со мной, водитель открыл дверцу и громко спросил:

– Вам до города? Садитесь! – сказал он, когда я утвердительно кивнула в ответ.

– Спасибо, – пробормотала я, почувствовав колкую неловкость от того, что продрогла и, сотрясаясь всем телом, села на переднее сиденье рядом с ним.

– Закройте лучше дверь!

И мне пришлось выполнить не то просьбу, не то приказ. Постепенно согреваясь, исподтишка рассматривала его профиль. Он был похож на моего мужа, непонятно только, какого цвета глаза – начинавшиеся сумерки и густые ресницы делали его неопределённым. Но мой супруг никогда не испытывал такого горя и отрешённости – это досталось мне. Чувствуя, что излишне любопытна, я стала смотреть на проплывающее мимо бесконечное снежное полотно. Однако краешком глаз видела тени под его глазами, отросшую за день щетину и впалые щёки, отчего жалость с болью отразилась где-то в глубине сердца.

Поглощённая своими мыслями, даже не сразу увидела, что он тоже внимательно наблюдает за мной. Молчание с каждой минутой становилось всё более неловким, но мне не хотелось бередить его боль, и тогда совершенно неожиданно для себя спросила:

– А вы давно ели?

– Вы хотите есть?

– Мне кажется, что вам необходимо выпить, хотя бы кофе.