Дневной ветер дул на удивление ровно. Длинные низкие волны накатывались с машинной равномерностью. Небо с утра оставалось бледно-синим, почти безоблачным, но не слишком жарким. По приказу капитана Шепарда большинство верхних парусов было убрано, но трёхмачтовый барк достаточно резво бежал левым галсом[1].
Капитан сидел на мостике, сдвинув треуголку на лоб и поминутно прихлёбывая из кружки. У ног его стоял пузатый глиняный кувшин, на коленях лежала подзорная труба. Полотняное кресло поскрипывало от движений грузного тела.
В эти часы на судне царил покой. Два-три матроса убирали палубу, плотник чинил повреждённый при погрузке фальшборт; не было слышно свистков или окриков боцмана. Ничто не предвещало ненастья. Ещё два-три дня такой погоды, и судно уйдёт далеко на север, где ляжет на прямой курс к родным местам.
Шепард снова отпил «тёмного бархатного». Последний бочонок из числа взятых в плавание… Двойственное чувство владело капитаном. С одной стороны, было невыразимо приятно подсчитывать в уме возможные барыши. Рейс «Клементины» прошёл на редкость удачно. Слава Богу, в кормовом трюме штабелем до самого люка сложены слоновьи бивни, громоздятся брёвна чёрного дерева. Тяжёлые, словно ядра, мешочки золотого песка – Господи, за какую же чепуху команда выменяла их у вождей чёрных племён! – надёжно заперты в окованном сталью сундуке. И, наконец, в ящике капитанского стола лежат полновесные дублоны, уплаченные этой чёртовой троицей. Приятная сумма! Места на барке можно было купить вдвое дешевле, – но раз уж предложили, не станет же Шепард сбивать цену…
Вот тут и начиналась вторая сторона – тревожная, тёмная. С той поры, как из-за приморских дюн и болот вышел и приблизился к гавани маленький караван, у капитанского благодушия появилась изнанка. Кто были странные пришельцы, попросившиеся на борт «Клементины»? Откуда они бежали? В том, что перед ним беглецы, преследуемые, – капитан не сомневался…
Безусловно, на борт взошли европейцы. Но из какой страны? Старший, который представился, как «скромный служитель Господа», говорил по-английски бегло, однако с заметным акцентом. Двое остальных изъяснялись преимущественно жестами, порой употребляя искажённое английское слово; между собой же и со старшим лопотали на каком-то другом языке. О себе не рассказывают ничего… «Можете считать, капитан, что вам платят за скромность и отсутствие любопытства». «Как пожелаете, сэр!..» Сто чертей, – что, если это преступники и на них объявлен розыск? Один только «багаж» их чего стоит… Престон, весьма грамотный и начитанный помощник капитана, предположил, что перед ними – алхимики, а то и дьяволопоклонники; должно быть, общались с африканскими колдунами и вдали от цивилизованного мира ставили свои сатанинские опыты… Ох, как бы и Шепарду не держать ответ перед большими париками!