– Эйо! Яблони стоит хорошенько обрезать, разрослись.
– Весной.
– Сейчас.
– Тогда перед снегом, это же штрифель, язык можно проглотить!
Кто режет ветки с яблоками?!
– С веранды всегда просматривался мост, а в ту сторону –
колокольня. Так должно быть и теперь. Это вид из сада, пойдёт же
смотреть виды. Для неё это экзотика. И из буфета всё спрячь –
станет думать лишнее, расспрашивать, кто жил. А больше ничего,
пожалуй, не нужно, без того слишком прибрано для запертого
дома.
– С чего ей лезть в буфет? Может, вообще посмотрит и не купит,
зачем сразу яблоки губить и что-то прятать?
– Она купит, Эйо. Таких случайностей не бывает, – твёрдо заявил
говоривший, спустился с веранды и направился в глубину садика к
низкому дровяному сараю без окон. Уже потянув скрипучую дверь, он
обернулся.
– Я весь день буду работать с бумагами в нижней библиотеке. С
секретарём Совета. Так что, не выйдет философствовать из-за каждого
сучка, убирай всё лишнее сразу.
Дверь за гостем закрылась, вздохнув напоследок вместе с Эйо.
– Случайностей... – проворчал Сущий. – Да я с ног сбился, чтобы
не потерялась Связь!
На завтрак с бабушкой я собиралась, как на решающие переговоры,
способные переломить ход войны. В этом противостоянии мне с самого
начала была ближе роль миротворца, и сегодня я была намерена
завести противоборствующие стороны в тупик.
Прошло почти полгода со смерти моего отца, а Айрин Меликофф не
могла смириться с мыслью, что последняя жена её сына стала его
единственной наследницей.
Я очень любила родителя, а он обожал и баловал меня, но и в
своих женщинах всегда души не чаял. В том, что личное имущество
Эндрю Меликофф завещал супруге, я не видела ничего плохого или
нелогичного.
Папа болел, поэтому успел обдумать свой уход и подготовиться. Он
прекрасно знал, что я теперь унаследую за бабушкой всё: поместье,
коллекции, семейные дома и даже бизнес, хотя без акульей хватки
Айрин он и полетит тогда ко всем чертям. В этой связи свою
респектабельную, но куда более скромную недвижимость, ценности и
счета отец оставил скрасившей его старость Сибил – улыбчивой
длинноногой красотке не на много старше меня. Айрин теперь называла
её не иначе, как выскочкой из Ньюхэма, и вовсю воевала с папиной
женой в суде. Что хуже всего – и от моего имени тоже.
Вот и нынче меня вызвали с самого утра и на свежую голову явно
для новых инструкций: встречи с адвокатами и линия поведения на
очередном слушании… А после очередного раунда обязательно должна
позвонить Сибил, чтобы рыдать в трубку и в очередной раз
восклицать: «О, Элис! Она хочет утащить мои скромные украшения в
могилу?! Ты одна уживаешься со старой каргой, поговори с ней ещё
раз!». А потом ещё раз... и ещё, и ещё... Одно и то же!
