Когда в средние века появился новый способ возделывания зерновых, более прогрессивный и усовершенствованный, названный латинским словом culture, никто еще не мог догадаться, насколько изменится и расширится понятие этого выражения. Если термин agriculture и в наше время означает возделывание зерновых, то уже в XVIII–XIX вв. само слово culture потеряет свое привычное значение. Культурным стали называть человека, обладающего изяществом манер, воспитанием, начитанностью. «Культурные» аристократы, таким образом, отделялись от «некультурного» простого народа. В Германии существовало похожее слово kultur, которое означало высокий уровень развития цивилизации. С точки зрения просветителей XVIII в. слово культура объяснялось как «разумность». Эта разумность относилась прежде всего к общественным порядкам и политическим институтам, главными критериями ее оценки служили достижения в области искусства и науки. Сделать людей счастливыми – вот главная цель культуры. Она совпадает с желаниями человеческого разума. Данное направление, считающее, что главная цель человека – достижение счастья, блаженства, радости, получило название эвдемонизм. Его сторонниками были французский просветитель Шарль Луи Монтескье (1689–1755), итальянский философ Джамбаттиста Вико (1668–1744), французский философ Поль Анри Гольбах (1723–1789), французский писатель и философ Жан Жак Руссо (1712–1778), французский философ Иоганн Готфрид Гердер (1744–1803).
Как научная категория культура начала восприниматься только во второй половине XIX в. Понятие культуры становится все более и более неразрывным с понятием цивилизации. Для некоторых философов этих границ и вовсе не существовало, например для немецкого философа Иммануила Канта (1724–1804), существование таких границ было неоспоримо, он указывал на них в своих трудах. Интересен тот факт, что уже в начале XX в. немецкий историк и философ Освальд Шпенглер (1880–1936), наоборот, понятие «культура» противопоставил понятию «цивилизация». Он «оживил» понятие культуры, сравнив ее с некой совокупностью замкнутых «организмов», наделив их способностью жить и умирать. После смерти культура превращается в противоположную ей цивилизацию, в которой голый техницизм убивает все творческое.
