Несколько слов от автора
Есть только миг между прошлым и
будущим,
Именно он называется
жизнь.
Вечный покой сердце вряд ли
обрадует,
Вечный покой – для седых
пирамид.
А для звезды, что сорвалась и
падает,
Есть только миг, ослепительный
миг.
Л. Дербенев
«Geronimo! -
Джеронимо!»
- клич американских
парашютистов
во время прыжка
Продолжение и завершение приключений попаданца в Америку.
Жесткий и жестокий мир двух сверхдержав, веселый и одновременно
холодный и постоянно балансирующий и у пропасти всеобщей ядерной
войны. Мир XX века, в котором автор этой книги жил, и о котором
вспоминает с ностальгией.
Книга посвящена тому трудному и прекрасному времени, когда
мужчины еще были мужчинами, женщины – женщинами, а сверхдержавы –
сверхдержавами. Памяти той великой страны, в которой я родился и ее
достойного (именно в то время, хотя и не во всем и не всегда)
соперника. Будем жить!
Dum spiro -
spero[1]
Над черной бездной, жуткой
бездной,
Нас держит тоненькая нить.
Она надеждою зовется,
И верить хочется,
Так верить хочется,
Что эта нить не оборвется,
И жизнь не кончится…
Л. Дербенев
Темнота, странная, мягкая, словно обволакивающая тьма… и песня…
та самая песня, которую он услышал на пляже. Он… свободен? Или…
Дождь проходит свозь меня,
Но боли больше нет…
Вот уж явная ложь. Боль, как и темнота, окружает его со всех
сторон. Сильная боль, терзающая все тело. Почти смертельная. Но
почему-то не видно никаких тоннелей? Неожиданно он вспомнил, как
летел в уходящем куда-то вдаль длинном туннеле со слабо светящимися
стенками. Летел, обгоняя облачка, внешне похожие на людей. Летел,
огибая повороты и постепенно разгоняясь. Ему даже начала нравиться
эта новая ситуация. До тех пор, пока на крутом повороте он не
столкнулся с одним из облаков. Вместо ожидаемого пролета через
туман он словно с разбега ударился в стену и на мгновение как будто
выключился. И очнулся в самолете. Болело все тело, непонятно
почему. Туман, а вернее облако, было настолько густым, что, еще раз
выглянув в дверь, Том не увидел даже крыльев самолета. Если бы
высота была ниже, его можно было принять за поставленную немцами
дымовую завесу. Сколько не вглядывался Томпсон, ни земли, ни других
самолетов ему разглядеть не удалось. Казалось, что кроме одного
единственного самолета и сидящих в нем десантников, в мире больше
никого не осталось. Но самолет продолжал лететь, плавно снижаясь, и
вскоре облака начали рассеиваться. Сразу же вокруг начали рваться
снаряды зениток. В самолет попал снаряд, разорвавшись и обдав Тома
целым роем осколков. От усиливавшейся до невозможности терпеть боли
он снова потерял сознание…
