© Лекманов О. А., предисловие, 2016
© Примечания. А. М. Зотова, 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
* * *
Осип Мандельштам: Вехи поэтического пути
Человеку, который решит узнать, как выглядел Осип Эмильевич Мандельштам, опираясь на мемуары о поэте, придется непросто. Вот какой «фоторобот» у него получится в итоге: «крохотный» («значительно выше среднего роста») человек «с слишком прямой спиной» («сутулый»), «несоразмерно большой» («небольшой») головой и «крупными, выразительными» («мелкими, неправильными») чертами лица, «узким» («высоким») лбом, «небольшим, изогнутым» («острым») носом и «сияющими» («матовыми, без блеска»), «большими, синими» («небольшими, «зеленовато-карими») глазами. Голос «ровный, тихий» (но и «тоненький, срывающийся от волнения фальцет», но и «торжественный басок»).
«Внешностью Осип Эмильевич не был похож на поэта», – утверждает один мемуарист. «Он был рожден поэтом, другого о нем ничего нельзя было сказать», – категорично заявляет другой.
В этом отсутствии медального, статического, как визитная карточка, предъявляемого современникам внешнего облика отразилось едва ли не главное внутреннее свойство личности поэта, которого Сергей Аверинцев когда-то очень метко назвал «виртуозом противочувствия». Весь поэтический путь Мандельштама свидетельствует о его постоянном и упорном стремлении меняться, почти одновременно отстаивать разные, иногда противоречащие друг другу точки зрения, ни на мгновение не оставаться в той точке, где он только что находился. При этом Осип Мандельштам каким-то чудом всегда ухитрялся оставаться удивительно цельным и последовательным, сразу и по одной строчке опознаваемым автором.
Поэт родился 15 января (3 января по старому стилю) 1891 года в Варшаве, в семье музыкантши и мастера перчаточного дела, на вершине карьеры ставшего купцом 1-й гильдии. Это дало ему и его семье право жить вне черты оседлости. Немецко-еврейская фамилия «Мандельштам» переводится с идиш как «ствол миндаля» и заставляет читателя Библии вспомнить о процветшем миндальном жезле первосвященника Аарона (Числа 17, 1–10) и о видении пророка Иеремии: «Я сказал: вижу жезл миндального дерева» (Иер. 1, 11). О происхождении своей фамилии сам поэт никогда не забывал и обыгрывал его в стихах, а также в прозе, – например, в открытом письме Аркадию Горнфельду, где Мандельштам отделяет себя – русского поэта от себя же – иудея: «А теперь, когда извинения давно уже произнесены, – отбросив всякое
