Батилиман

Солнце палило нещадно. До дельфинария оставалось порядка пятисот метров, когда я заметил мальчика лет пяти. Он сидел на большом бордовом покрывале, дальше всех от моря, и тихо плакал, между всхлипываниями зовя маму.

Я остановился. Марина, шедшая сзади, ткнулась мне в спину.

– Ты чего встал? – спросила она, поправив солнцезащитные очки. – До представления осталось десять минут, а нам еще топать по этой жаре.

– Не выношу, когда дети плачут.

– Это еще щадящий режим. Наверное, в очередной раз испытывает терпение мамы. Пошли.

– Но, может, что-то случилось?

Со вздохом недовольного повиновения Марина направилась к мальчику. Я хоть и люблю детей, но всегда был неуклюж в общении с ними. А Марина… Марина прирожденный педагог.

– Ну, чего плачешь? – деловито спросила она, опустившись перед ним на колени.

Малыш посмотрел на нее глазами, полными слез.

– Где твоя мама?

Он часто задышал и закатил рев на полную.

– Как маме фамилия? – всунулся я.

Маринка глянула на меня с укором, а ребенок продолжал реветь.

– Погоди плакать, – пыталась утешить она. – Тебя как зовут?

– С-саша, – ответил малыш.

– А маму?

– Мама Вера.

– Куда ушла твоя мама Вера?

– Купаться.

– Давно?

– Да.

К нам стали подходить отдыхающие.

– Кто-нибудь видел его маму? – спрашивал я.

Люди отрицательно качали головами.

– Я, кажется, их знаю, – сказала женщина лет сорока в соломенной шляпе. – Мы с ними живем на одном этаже в санатории. Фамилия их, кажется… то ли Северо…, то ли Серогородские.

– Вера Серогородская! – крикнул я громко. – Подойдите к ребенку! Вера…

– Что случилось? – К нам подбежала пожилая женщина в закрытом купальнике.

– Вы Вера?

– Нет.

Я мысленно выругался.

– А папа где? – продолжала расспросы Марина.

– Папа в Харькове. Мы сюда с мамой приехали.

– Ты видел, куда мама ушла купаться?

– Туда. – Малыш указал на огромный валун, торчащий из воды метрах в пятнадцати от берега.

– Витя, – обратилась ко мне Марина, – сплавай туда.

Я мигом освободился от майки, шорт и шлепанцев. Двое мужчин, стоявших рядом, уже заходили в воду.

К камню мы подплыли почти одновременно. Он поднимался над водой – массивный, сверху высушенный солнцем, снизу обросший щетиной водорослей.

– Я на дне поищу, – сказал мужик в плавательных очках.

Я тем временем взобрался на камень и стал осматривать дно сквозь прозрачную толщу воды. Ничего. Лишь прошмыгнула пара серебристых рыбешек.