Кай лежал на полу, вжимаясь щекой в холодный камень. Казалось, что так можно стать чуточку более незаметным. А меньше внимания – меньше боли.
Две каяты, сверкая жемчужными хвостиками, парили под потолком, но света их едва хватало, чтобы разогнать воцарившийся в нижнем гареме полумрак.
- И это – твоя идея, Сая? – голос госпожи звучал холодно, презрение наполняло его до краёв. – Да он же вот-вот издохнет!
- Тебе-то какая разница, Вэйол! – отвечал её другой, более молодой и высокий голос. Младшая сестра. Не по крови. Сайа была сестрой одного из старших мужей. Хотя она не имела никакого отношения к дому госпожи, все в поместье знали, как Вэйол любит своячницу. Днём и ночью она держала Сайю при себе. Не исключением оказался и тот пикантный вопрос, который двое Игуан пытались решать.
Кай испустил осторожный вздох. Вот уже почти год он считался самым бесполезным из мужчин. С тех пор, как не смог ублажить подругу госпожи.
Вэйол подошла к нему в плотную и подцепила пальцами одетой в сандалию ноги, заставила перевернуться на спину.
Дети змеиного народа никогда не отличались крепостью тела – даже самые сильные чистокровки едва достигали той силы, какая была у пленных рабов из шайханата. Но Кай был щуплым даже по меркам своего племени. Тело его уродилось невыносливым и слабым. Мать всегда боялась, что он не доживёт до шестнадцати, и как это порой бывает, выделяла самого слабого из выводка, старалась держать его при себе и жалела, никогда не отдавая в руки чужаков.
Всё поменялось, когда поместье перешло во власть старшей сестры. Вэйол с самого начала раздражало, что избалованный матерью брат всё время крутится в женских покоях. Это не было запрещено, а Кай привык читать, сидя в зимнем саду хозяйки, под большой пальмой, иногда отвлекаясь от страниц книги и поглядывая, как за огромными окнами оранжереи сплошной пеленой сыплется дождь.
Вэйол нравилось водить в это место своих наложников и, наткнувшись там на брата в третий раз, она приказала отобрать у него книги и сжечь.
Кай плакал и кричал. Он слишком привык, что его защищает мать. Но матери больше не было, и теперь ответом на все его крики стали верёвки и плеть. Его привязали на заднем дворе и выпороли – в первый раз, за всю его жизнь.
Дальше становилось только хуже. С каждым днём Вэйол ненавидела его всё сильней, пока однажды накрепко не запретила сёстрам из стражи пускать его не только на женскую половину, но и вообще в верхний гарем.
