Столб дыма был виден километров за десять.
Первым забеспокоился Тимур. Он привстал на цыпочки, уставился в ту сторону. Потом оглянулся на меня, но ничего не сказал. Потом подвинул оба сектора газа до упора, и два «Меркурия» за кормой злобно взвыли.
Меня откинуло на спинку кресла, и от неожиданности я выронил только что открытую бутылку пива «Грольш».
– Эй, капитан, – возмутился я, – ты что, спятил?
– Дым видишь? – ответил Тимур не поворачиваясь.
– Ну, вижу. И что?
– Как ты думаешь, что это так здорово горит?
Я пожал плечами и достал из-под кресла другую бутылку.
– Не знаю. Наверное, тайга.
– Да нет, Майкл Боткин, не тайга…
То, что Тимур назвал меня полным именем, было дурным знаком.
Я раздумал открывать пиво и, убрав бутылку на место, встал рядом с Тимуром, крепко взявшись за поручень.
– Тайга, она по-другому горит, – задумчиво сказал Тимур и, резко крутанув штурвал, обогнул подло торчавший прямо по курсу топляк, – а тут дым идет узким столбом и поднимается быстро. Значит, горит что-то более горючее, чем простые сырые деревья.
У меня в груди екнуло.
Насколько мне было известно, в той стороне, кроме нашей фазенды, ничего особо горючего не было.
– Ты что имеешь в виду? – осторожно поинтересовался я, боясь услышать ответ.
Тимур покосился на меня и ответил:
– То же, что и ты.
Я промолчал и тоже уставился вперед.
Мы мчались по темной гладкой поверхности вечернего Чулыма со скоростью никак не меньше ста десяти километров в час. «Меркурии» слаженно зудели за кормой, и «Аврора» летела, как по ниточке.
Высокий столб дыма, освещаемый заходящим солнцем, был неимоверно красив, в нем уже стали видны вертящиеся огненные комочки, взлетавшие ввысь со скоростью салюта, и при других обстоятельствах я с удовольствием поглазел бы на пожар. При том условии, естественно, чтобы не было жертв.
Однако то, что я видел, нравилось мне все меньше и меньше, тем более что мы стремительно приближались к месту событий и надежды на то, что горит что-нибудь другое, а не наш дом, таяли пропорционально скорости движения.
Вот уже пошли знакомые повороты, и до стремительно летящей в небо струи огня и дыма осталось не более трех километров.
И вдруг из того же места, где горело – я до последнего не хотел признаться себе, что горит наша усадьба, – поднялся ярко светящийся огненный шар, который тотчас превратился в огненно-черный гриб.
