- Ты умрешь! – взметнувшаяся
катана сверкнула серебристой сталью в лунном свете. Я резко
отпрыгнул в сторону, уходя от бритвенно острого лезвия, способного
легко разрубить человека на две равные половинки. Оттолкнулся ногой
от стены, рыбкой перелетел через «Тойоту», мягко приземлившись на
ладони. Перекувыркнулся и встал в широкую стойку, взяв вакидзаси
обратным хватом.
За машиной маячило оскаленное в гримасе ненависти лицо Акио
Сато. Самурай рычал, подняв верхнюю губу
и разбрызгивая капельки слюны. В вечернем полумраке его
фигура и меч вдруг засветились зловещим багряным пламенем,
окутавшим фигуру бушующими языками
призрачного огня. Толстый белый рубец,
наискосок перечеркнувший лоб, пустую черную глазницу и щеку,
налился кровью, превращая «Красавчика» в зловещего персонажа
фильма ужасов. Единственный карий глаз сверкал бешенством, обещая
мне страшную смерть.
Продолжая рычать, самурай схватился за
машину. Громко заскрежетало сминаемое железо, и тойота резко
откатилась на пару метров, освобождая дорогу. На
искореженном капоте тлел рубиновыми огоньками опечаток ладони.
«Проклятый маг», - с ненавистью подумал я, отступая на шаг.
- Ты умрешь! – опять прохрипел
слетевший с катушек Сато. Пару лет назад поединок с Мамору, лишил
его не только глаза, но и разума.
- Не дождешься, - я развернулся и прыгнул в подпространство. Со
стороны это выглядело так, как будто темная фигура в пепельном
синоби-сэнгоку бесследно растворилась, слившись с каменной стеной.
Через мгновение я вынырнул сзади самурая, ошарашенного
исчезновением противника, и ударил заискрившимся ярким голубым
светом вакинзаси в широкую спину ублюдка. Меч легко погрузился в
плоть, пробив кольчугу и пронзив воина насквозь.
- Это тебе, тварь, привет от всех стариков и детей, замученных в
твоём подземелье, девушек, которых ты насиловал и грыз, наслаждаясь каждым глотком
крови.
Я рывком выдернул меч и отступил.
В наступившей тишине громкий хлопок
прозвучал как оглушительный взрыв. Огненное пламя, окружающее
фигуру Акио, пропало. Красавчик начал поворачиваться ко мне, но
ноги подогнулись, и он тяжело плюхнулся на колени.
- Помнишь Йоко? Она была подобна
хрупкой белоснежной лилии, распускающейся в прозрачном пруду. Ей
было всего четырнадцать. Ласковый и добрый
ребенок, способный вылечить
больного
