Однажды в конце июля в пионерском лагере под Голицыном нашли задушенного мальчика. Он лег спать, как и все другие ребята, в палате на двадцать два человека. Но утром не проснулся, не побежал на зарядку как все, а остался лежать в своей кровати в углу тихенький и дохленький.
Вызвали милицию. Милиция начала спрашивать:
– Кто заходил в палату?
– Кто залезал ночью в окно?
– С кем был в ссоре задушенный мальчик?
Оказалось, что в палату никто не заходил, дверь была заперта на ключ. В окно никто не залезал, так как оно было на втором этаже. И задушенный мальчик ни с кем никогда не ссорился, а был тихий и бесполезный, и еще он был какой-то запуганный.
Все люди на территории, и взрослые, и дети, ходили грустные и подавленные. Начальник лагеря говорил следователю зеленгородской милиции капитану Матвеенко испуганным голосом:
– Вы можете надо мной смеяться, но я уверен, что это Красная Рука.
– Кто, кто? – спрашивал хитроглазый и толстый капитан. – Какая еще Красная Рука?
– А такая, которая прилетает по ночам.
– Никогда не слышал. Глупости это.
– Никакие не глупости. Я двадцать лет работаю начальником лагеря. И в «Артеке» был, и в «Орленке», и еще кое-где. И много раз слышал, что ночью в окно стучится Красная Рука, потом залетает в палату и кого-нибудь душит. А еще есть Черная Простыня. Она набрасывается на ребенка, закутывает и не дает дышать, пока он не умрет. И этого не знаете?
– Не знаю, – ответил Матвеенко.
– А еще есть Зеленые Пальцы. Они защекочивают до смерти…
– Знаете что, – перебил его усатый капитан, – я уже не в том возрасте, чтобы сказки слушать… Да и некогда мне. Но вот у меня сейчас студент один есть на практике. Он юрист, будущий следователь – Виктор Рахманин. Я его к вам подошлю, вы ему все и расскажите. Договорились?
И он пошел дальше заниматься делом: снимать пыль с подоконников, опрашивать свидетелей, осматривать задушенного мальчика.
Практикант Рахманин явился на следующий день.
– Товарищ начальник, я вас очень внимательно слушаю.
Рахманин был высок ростом, плечист, как шкаф, и очень легок в движениях.
Директор походил по своему летнему кабинету и спросил:
– А вы смеяться надо мной не будете?
– Ни за что. Ни при каких обстоятельствах.
