Лезвие ножа хищно уставилось на
меня.
Я вздрогнул, замер. Слуги за спиной,
принесшие наряды, тоже замерли и, кажется, даже перестали
дышать.
— Иначе нельзя, — вздохнул отец,
приблизив нож.
Я не ответил — продолжал зачарованно
смотреть на лезвие. Все словно замерло в этот миг — слуги, отец с
ножом в руках, я.
И лишь огонек свечи судорожно
трепыхался, словно пытаясь предупредить меня об опасности.
Я знал, что этот миг когда-нибудь
наступит. Все дети нашего рода проходят через это, без исключения.
Таковы многовековые традиции.
Но все равно я не был к этому
готов.
Нет, только не сейчас! Не в Час
Тигра, когда на арене проходит решающий турнир среди первенцев —
Дикая Охота, на которой мне еще не посчастливилось побывать.
Я хотел увидеть это зрелище
собственными глазами. О турнире будут говорить долго, вспоминать и
смаковать каждый момент, разбирать каждое заклятие и с умным видом
рассуждать каким лучше было бы заменить тот или иной выпад. А я не
увижу...
Нет, не хочу! Не сейчас!
— По-другому не получится, —
прорычал отец и резко выкинул руку вперед.
***
Он крутился на турнике как бог.
Сальто, кувырок, сток на руках, выход на планш. Приземление точно
на ноги. Идеальный баланс.
Стоящие вокруг уважительно
похлопали.
— Красава!
— Четко!
— Лучший!
Я бы тоже поаплодировал. Если бы
смог. Первая группа инвалидности, коляска, частичный паралич правой
стороны тела и полный ног. С таким набором сложно сделать даже
самые простые вещи — почистить зубы, поесть, расчесаться. Не говоря
уже о том, чтобы похлопать в ладоши. А крутиться так же на
турнике... об этом я даже не мечтал.
Хотя, в глубине души все же хотел
что-то подобное сделать. Черт, да я бы пол жизни отдал, чтобы так
крутануться, хотя бы разок!
— А двойной можешь? — спросил один
из спутников парня.
— Легко! Даже тройной!
— Гонишь!
— Забьем?
— Давай.
Я не стал дожидаться чем закончится
спор — не было больше сил смотреть на это. Слишком это жестокое
самоистязание — глазеть на здоровых и знать, что у тебя так же
никогда не получится. Ни-ког-да.
От своей беспомощности и ущербности
стало до тошноты обидно. Я хотел ходить. Бегать. Прыгать. Делать
вертухи на турнике. С девчонками встречаться. Да даже драться!
Хотел нормальной жизни подростка. Как раньше. До того глупого
случая.
Но судьба, эта сука, подкинула мне
такой «сюрприз», сделав в тринадцать лет узником собственного тела.
Почему именно я? За что?!
