Говорят, когда умираешь, с тобой начинают
происходить какие-то особенные вещи. Видишь уходящий в самую даль
тоннель, окруженный первозданной темнотой. Переступаешь яркую,
ослепительно белую дверь или проем. Оказываешь в пустом
пространстве и паришь над своим безжизненным телом, вокруг которого
суетятся безутешные родные и близкие. Слышишь их плачь, стенания, а
еще голоса странных существ, в которых одни угадывают
ангелов-предвестников вечной жизни, другие – демонов-предвестников
вечной кары.
Ложь все это! Одна большая ложь, вокруг которой
продажные дельцы раздули хорошо продаваемую истерию. Под эти сказки
о посмертном воздаянии и страшном суде за смертной гранью, нам
продают утешение и надежду. Люди, облаченные в разномастные сутаны
священников и строгие пиджаки ученых, с жадностью подсчитывают свои
серебряники за этот обман и предательство. Хорошо поставленными
голосами, тщательно скрывая лукавый блеск в глазах, они
рассказывают нам о райских кущах и адовом огне, иной реальности и
бесконечности бытия.
Это все огромная ложь! Это чистой воды вранье,
ставшее частью огромной индустрии по выкачиванию денег.
Тысячелетиями тонны золота и серебра, сотни килограмм
драгоценностей, миллиарды зеленых и розовых бумажек оседали в
карманах тех, кто прикрывался именами самоназванных пророков и
мессий. Им нельзя верить, ибо их Бог самое страшное существо во
вселенной – Мамона. Они служат ему всей душой, истового кладя ему
требцц
Для него предвестником конца стали не звук
божественных литавров, нелики зовущих к себе предков, не
позвякивание ключей Святого Петра, а мерный шум работы помпы
медицинского аппарата. Именно этот попеременно шипящий и лязгающий
звук, исходящий от аппарата искусственной вентиляции легких, стал
тем, что я слышал в последний раз.
Он слушал шипение и лязги и, не отрывая глаз,
пялился на мигающий красный индикатор медицинского прибора, который
напоминал ему глазом кого-то доисторического хищника. Казалось,
хищная зверюга тайно проникла в его палату и с нетерпением
дожидалась моего конца. Хотелось сорвать с себя паутину опутывавших
проводков и трубок и со всей силы пнуть все это так, чтобы никогда
больше не видеть. Только желание это было таким же несбыточным, как
и его мечты встать на ноги и бежать прочь из палаты. Без аппарата
мне не прожить и суток.
