На главной площади Тэрра дель Пани царил форменный хаос.
Люди носились сломя голову. Кто-то тащил бочонок с порохом на
позицию артиллерии. Другие опоздали на сбор по тревоге и теперь не
могли найти своё подразделение. Третьи – вовсе забыли к какому
зданию приписаны их отделение или взвод.
Ополченцы, пожарные команды, добровольцы из санитарных бригад…
Абсолютно все вели себя так, словно ни разу не отрабатывали
действия по сигналу боевой тревоги.
Тут какой-то сержант орёт на нерасторопных подчинённых, там
рассыпали ящик с бумажными патронами и теперь собирают их по
брусчатке. Внезапно, гомон прорезал звук, которого там вообще быть
не могло – пронзительный плач ребёнка. Какая-то синьора провожала
своего мужа на войну, да так беспокоилась, что до самого поля боя
довела. Тьху! Дурёха! И зачем только малыша приволокла?
Зазвенело бьющееся стекло. Это в ратуше артиллеристы не сумели
выставить оконную раму и решили попросту её сломать. Две имеющиеся
пушки разместили в резиденции мэра, по бокам от центрального входа.
Стволы зарядили картечью и направили в центр площади.
Всего в засаде участвовало двести вооружённых единиц.
Разместились полукругом с одной стороны площади. Пятьдесят стрелков
с ружьями ожидали у окон первых этажей. Ещё полторы сотни были
вооружены луками и арбалетами, и занимали остальные ярусы. Само
собой – при всех и холодное оружие.
Поначалу, звучали возмущения такой диспозицией. Часть ополченцев
с мушкетами, оказались в секторах огня друг друга. Успокоить их
взялся Даджой.
Он настаивал на прекрасной выучке бойцов и уверенности в их
осторожности.
На самом же деле, риск был вполне реальным. Но и
оправданным!
Если враг начнёт высадку плотным строем, то одна пуля сможет
задеть сразу две, а то и три цели. А вот при стрельбе с верхних
этажей, эффект кинжального огня нивелировался бы углом.
Ничего нельзя было поделать и с круговым расположением огневого
рубежа. Благодаря ему, бедуинам придётся опасаться выстрелов со
всех сторон сразу. Укрыться выйдет разве что за телами павших
товарищей. Или отступать обратно в корабль. На этот случай тоже
было кое-что припасено.
Но спор был не о том! В результате увещеваний Даджоя, народ
уверовал в собственную меткость и разошёлся по местам.
Центр города постепенно вымирал. Чтобы избежать раннего
обнаружения, бойцы попрятались в помещениях. Ни на крышах, ни в
переулках, ни на задних дворах не было ни души. Для исключения
малейшего шанса прокола, ополченцам даже нос в окне показывать
запретили. Наблюдение за небом осуществлялось наёмниками лично.
