Александр Громов
ПРОСТОЛЮДИН
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЩЕПКА
1
Сгорю или нет?..
Я не видел огненного шторма, заключившего в объятия мою
посадочную капсулу, и плазменного хвоста, обозначившего ее спуск в
атмосфере. Капсула не имела иллюминаторов, а наружные камеры, будь
эта жестянка оснащена ими, давно отгорели бы. Жара я не чувствовал:
термоизоляция под тепловым экраном оставалась такой же
превосходной, как и тысячу лет назад. Что-то потрескивало, но и
только.
Разумеется, меня трясло и швыряло. Если бы не ремни
– вышвырнуло бы из ложемента. Я терпел, а это, знаете ли, тоже
занятие. Очень скоро вопрос «сгорю или не сгорю» приобрел чисто
академический оттенок. Страшиться смерти, потеть, скулить или даже
молиться мне было просто некогда.
Смерть в случае разрушения теплового экрана будет
гарантированной, а мучения чрезвычайно короткими – это я знал
наверняка. Меня немного беспокоило, выдержат ли
перегрузку мои кости, если случится приятный сюрприз и посадка
пройдет штатно. Для того, кто родился на Лунной базе, провел на ней
всю жизнь и с детства не любил изнурять себя в «земном» зале с
увеличенной вшестеро гравитацией, вопрос отнюдь не праздный.
Некогда мне было и раздумывать на тему, какая часть моего
скелета первой не выдержит перегрузки. Ключицы? Таз? Позвоночный
столб? Тупая боль проникла во все закоулки тела, я терпел ее, и
было мне не до сопромата. Или, может быть, я умру не от разрушения
скелета, а просто от удушья, когда тяжесть, навалившаяся на грудную
клетку, пересилит мои жалкие потуги сделать вдох?
Да какая разница! Главное – не страшно. Важен лишь итог, а я с
самого начала знал, на что иду.
В какой-то момент я перестал видеть, не удивившись этому, не
запаниковав и даже не огорчившись. Но догадывался: худшее еще
впереди. Законы физики еще поизмываются надо мною, а потом
прихлопнут, как муху. Разве я не жалкая муха в сравнении с
мирозданием?
Оказалось – слегка ошибся. Конечно, я муха, но живучая. Дышать
стало легче, чернота перед глазами растаяла. Перегрузка уменьшалась
очень быстро, гораздо быстрее, чем я представлял себе, планируя
спуск в атмосфере. До невесомости дело не дошло: последовал рывок,
раскрылся тормозной парашют. Я находился в двадцати тысячах метров
над поверхностью Земли. От меня по-прежнему ничего не зависело,
однако во мне пробудился интерес к происходящему вовне. Чисто
человеческий психологический дефект – интересоваться тем, что ты не
в силах изменить.
