Наталия Матвеева
АКВАМАРИН
Роман
[email protected]
Я разломана, порвана в клочья,
Мое сердце иссохлось от злости,
Одиночества холод колючий
Прогрызает внутри меня кости;
И не вспыхну, не стану звездою
Я на чьем-нибудь небосклоне,
Но как будто фонарь на перроне,
Осветит он листок в сухой кроне.
И сожжет в моем сердце ненастье
Теплый луч, что был рядом со мною,
Но не станет отменой неверию
И не вспыхну в его небосклоне.
И в момент, когда ненависть к миру
Улетит, как орел, к горизонту,
Вдруг откроется жизнь среди смерти,
Освежит теплым ливнем сухое,
То сухое, то самое сердце,
Что испил люцифер одиночества,
И смогу засиять ярче солнца я,
Фонаря свет служил мне пророчеством.
Глава 1
Она в последний раз окинула взглядом серую комнату, чувствуя и грусть, и одновременно угрюмое злорадство. Наконец-то ее заточение подошло к концу и впереди ее ожидает большой и волнующий внешний мир, о котором девушка знала очень немного, в основном из фильмов, книг и рассказов соседки по комнате, которая, в отличие от нее, могла каждые выходные выходить в город, потому что была примерной девочкой и слушалась преподавателей.
Раньше комната была немного другой. Когда ей было шесть, на стенах красовались зеленые обои с крупными ромашками, а пол был вечно усыпан разными игрушками (которые являлись собственностью пансионата, между прочим) и фантиками от сворованных у своей же воспитательницы конфет. В десять эти же ромашки были с успехом запрятаны под красочные глянцевые плакаты героев диснеевских мультфильмов и непонятно как затесавшийся в эту компанию одинокий плакатик с Бивисом и Батхедом. В четырнадцать со стен взирали красавцы из когда-то популярных групп N Sync и Backstreet Boys, а вот в восемнадцать, кажется, девчонкам захотелось почувствовать себя взрослыми – Nirvana и Sex Pistols смотрели буквально с каждого сантиметра стен.
Сейчас она окидывала взглядом пустую комнату, в которой прошла практически вся ее жизнь, оглядывая серые голые стены, две железные кровати на пружинах, стол посередине у небольшого окна, вид из которого разбавляли две белые березы и серая кирпичная стена соседнего общежития, и зловеще улыбалась, сжимая в руках белый конверт.
Ее звали Оливия Абрамс. И она провела шестнадцать лет свой жизни в закрытом пансионате для девочек-сирот и девочек из неблагополучных семей «Санта Лючия» на Сицилии, в Италии. Хотя сама родилась в Нью-Йорке. В семье самой известной и самой устрашающей в городе – в семье главаря мафиозного клана Эйдена Мартинеса, уроженца Сицилии. И да, ее настоящая фамилия – Мартинес – была под строжайшим запретом. О ней никто не должен был знать здесь, в Италии. У отца везде было много врагов.
