На всякий случай дублирую здесь.
Продажи второй книги этого цикла будут закрыты 19.06.22
в 23.59 в связи с заключением договора с издательством.
Возобновятся они после того, как эл.версия появится на Литрес.
Скорее всего, это произойдет уже осенью.
После закрытия продаж текст уйдет в черновики. У тех,
кто его приобретет, роман останется доступен для
чтения.
Я пишу это для того, чтобы вы могли решить: начинать
читать цикл или отложить до лучших времен.
Еще только начало августа, но ночная прохлада уже намекала на
подступавшую осень.
Игнат поежился — внутри стыло не от холода, а от нехороших
предчувствий, перевел взгляд с окончательно потемневшего неба на
мерцавшую над домом сетку защиты.
— Барин, — окликнули его, сбив с мысли о том, что от серьезного
врага, если такового завел, мало что спасет.
— А по роже? — откликнулся он, даже не оглянувшись. Как ни
скрывался, но Андрея Игнат ощутил, когда тот только вышел на
крыльцо.
— Да не хотелось бы, — хмыкнул подошедший практически вплотную
мужчина.
По возрасту почти ровесники. Но если Игнат иногда чувствовал
себя стариком, то этот духом был молод.
Внешне Андрей не был крепок, но и в слабости не упрекнешь.
Высок, худощав, но не худ. В одежде скромен, однако без «но» и
здесь не обошлось. Все добротно и ухоженно.
Но это на первый взгляд. Второй, более внимательный, мог
заметить особую легкую поступь, когда идешь скорее зверьем, а не
человеком. Да и держался так, что только дай повод, тут же
бросится.
— Вот и мне не хотелось бы, — лишь теперь развернувшись,
констатировал Игнат. — Время, Андрей. Пора. Можно было бы
задержаться на день-два, но, чувствую, поджимает. Если не сами, так
Александру в беду вовлечем.
— Согласен, барин, — без малейшего намека на ерничанье кивнул
его собеседник. — Маетно. Еще не так, чтобы совсем ух, но мысль про
заныкаться уже появляется.
Игнат и не хотел, но улыбнулся.
Андрей — бастард, воспитывался в доме отца. Род не из первой
сотни, но и в захудалых не значился, так что образование не
признанный отпрыск получил хорошее. Все эти «барин», «заныкаться»
были не по причине косности речи, а лишь из огромной тяги к
лицедейству, которую не смогли выбить ни тяготы воинской службы, ни
война, ни те приключения, в которые вольно или невольно, но втянул
его Игнат.
— Ну, раз и тебе маетно... — уже без улыбки начал Игнат. —
Свяжись с Ревазом, пусть к рассвету начинает. А сам...
