Много их, сильных, злых и веселых,
Убивавших слонов и людей,
Умиравших от жажды в пустыне,
Замерзавших на кромке вечного льда,
Верных нашей планете,
Сильной, весёлой и злой…
Николай Гумилев
Глава первая. Во тьме
Мой путь к сокровищам начался в Карибском море, на острове
Эльютера, куда пришла кренговаться наша шхуна «Аланна Дин». На этом
острове мой отец, капитан «Аланны», объявил, что бросает корсарское
дело и возвращается в Ирландию, в родной Голуэй. На этом острове
команда «Аланны» разошлась по разные стороны черты, проведённой на
песке капитанским палашом: одни решили по примеру Старого Волка
покончить с флибустьерским ремеслом и принять королевскую амнистию,
обещанную новым губернатором Багам, другие отказались дать лево
руля.
Мы с отцом оказались по разные стороны черты. Начав ходить на
«Аланне Дин» девятилетним Волчонком, к семнадцати годам я стал
лютым Молодым Волком и не представлял себе жизни без качающейся под
ногами палубы, без кутежей и драк в разных портах, без крика «Борт
наш!» после удачного абордажа; сам Дэйви Джонс, морской дьявол, не
смог бы загнать меня в сухопутную конуру.
Не знаю, что сделал бы взбешенный Старый Волк, если бы в наш
лагерь не явился подмастерье местного плотника с рассказом о
сокровищах, запрятанных на диком африканском берегу. Тогда мне было
плевать, взаправду ли парень – сын легендарного пирата Генри
Бриджмена по кличке Морской Чёрт или врет, чтобы сбежать от
злобного хозяина-плотника. Главное – команда «Аланны» снова
объединилась, распалённая рассказами о несметных богатствах,
захваченных когда-то на двух индийских судах и поджидающих
смельчаков в Габоне. Даже мой отец махнул рукой на планы
заякориться на суше и решил идти в те гиблые места, где
восемнадцать лет назад людоеды-пангве сожрали всю команду Морского
Чёрта, кроме него самого.
В погоне за кладом мы пересекли океан, чуть не утопли во время
шторма и еле вырвались с португальского острова Сент-Томе, взорвав
к чертям брандер вместе с пленным иезуитом.
До цели было рукой подать, когда мы угодили в ловушку,
расставленную Эдвардом Тичем, известным среди берегового братства
как Чёрная Борода.
*
В темноте пахло раздавленной зеленью.
Я обливался потом в душной влажной
жаре, а когда попробовал шевельнуться, в голове вспыхнула такая
боль, что я с трудом подавил стон.
