- Что скажешь? - спросила она.
Он многозначительно пожал плечами и закурил.
Они стояли у одного из входов в здание, которое и зданием назвать было трудно: безликая коробка, склад, огромный, пятиэтажный. Как огурец в известной загадке «без окон без дверей полна горница людей», только квадратный. И таких складов здесь было десятки. Унылый урбанистический пейзаж на окраине города. С высоты птичьего полёта он выглядел как детский конструктор: игрушечные машинки - фуры, одинаковые как близнецы, с логотипом компании; серые плоские крыши прямоугольниками, один к одному, как незасеянные рисовые поля; мазки, пятна, островки газонов, которые ещё даже не зазеленели.
Стояли молча. Мужчина лохматый, давно не стриженый, в очках, яркой тонкой голубой куртке и спортивных мокасинах на голубой подошве (в тон). И женщина в потёртых джинсах, простой серой футболке и накинутой поверх неё клетчатой фланелевой рубашке (припекало, тепло).
- Сколько? - задала она очередной скупой вопрос, перевязывая в хвостик рассыпавшиеся было по плечам тёмные слегка вьющиеся волосы.
- Почти полтора миллиарда долларов, - зевнул мужчина.
- А в прошлом году «Форбс» оценил наши активы всего в семьсот миллионов, - подставила она лицо солнцу и закрыла глаза.
- Ты увеличила капитал компании за год почти в два раза.
- Да, - кивнула она равнодушно. И ужаснулась: почти год.
Почти год прошёл с того дня как родилась и умерла её малышка.
Бесконечный год, с того момента как ей сказали, что её девочка не прожила и часа, потому что была нежизнеспособной.
Целый год как вердикт врачей не изменился: детей у неё больше, скорее всего, не будет.
И что ещё ей оставалось в свои тридцать пять без мужа, без возможности больше родить, потеряв единственного, зачатого с таким трудом от донора ребёнка? Только с головой окунуться в работу и преумножить капитал своей компании вдвое.
Почти год.
Через несколько дней они могли бы отметить это радостное событие, задувая вместе с малышкой на торте первую свечу...
«Моя малышка, которой я даже имя не успела дать», - слёзы навернулись на глаза сами собой. Нет, нет, это просто солнце. Просто яркое апрельское солнце и больше ничего.
- Что ответишь Гомельскому, Скворцова? - затушил сигарету он, её финансовый директор, Григорий Вагнер, ткнув бычком в песок курительной урны.
