Может быть, он?

— Вадик, возьми трубку! Возьми чёртову трубку, — уговариваю я длинные гудки, вышагивая туда-сюда на каблуках нечеловеческой высоты по узкому бордюру.

— Да! — отвечает старший брат неожиданно. Я подпрыгиваю и, оступившись, соскакиваю на мостовую.

— Слава богу! Ва-а-ди-и-чка, у меня колесо спустило, — хнычу на всякий случай.

— Ты далеко? — спрашивает он сухо, по-деловому.

Я оглядываюсь, но ошибиться сложно даже с моим топографическим кретинизмом:

— В жопе мира.

— А серьёзно?

— Тебе адрес что ли назвать? Пять сек.

Достаю с заднего сиденья машины лист с адресом компании, в которой я только что с треском провалила собеседование. Недалеко от здания компании «Экос», более двадцати лет успешно производящей экологическую косметику, целого комплекса зданий, цехов, складов, теплиц, занимающего хреналион гектаров земли (я точно знаю, я готовилась), внезапно и охромела на заднее правое колесо моя лошадка. Словно обиделась, что я бросила эту капризную Мерседесу Гелентвагеновну не на офисной стоянке в табуне статных внедорожников, а на автобусной остановке.

— Сорок шестой километр от нулевой отметки трассы Ленинское-Кутузовск, — зачитала я, как диктор, с листа.

— Крис, ты трезвая?

— Вадик, б… бабушку твою, — оглядываюсь я на пустую остановку: но извиняться за свой «французский» не перед кем. — Одиннадцать утра. Я только что с худшего собеседования в своей жизни. На улице сорок градусов в тени. У машины спустило колесо. И это только начало дня. Ты думаешь мне до смеха?

— Ну, так бы и сказала, что ты в жопе. В общем, не знаю где это, но сейчас приехать всё равно не могу. Сильно спустило?

— Э-э-э… — я смотрю на расплющенное колесо. — Чуть больше, чем совсем.

— Ясно. Ну, давай своими силами. Я скажу, что делать.

Можно подумать, у меня есть выбор , развожу я руками .

Повинуясь его указаниям, достаю из багажника ключ, который его мегамозг в камеру телефона определил как нужный баллонный, домкрат.

— И дальше что?

Положив телефон на машину, я включаю громкую связь и натягиваю рабочие перчатки.

— Наклоняйся! — командует он. И хорошо, что не видит при этом выражение моего лица. — Ищи раму. Это такое жёсткое ребро, в которое нужно упереть домкрат и поднять машину.

Весь цирк Дю Солей нервно курит в сторонке, когда на шпильках в узкой юбке я раскорячиваюсь, чтобы понять, куда сунуть чёртов домкрат. Но, кажется, у меня получается.